Наше время. 30 уникальных интервью о том, кто, когда и как создавал нашу музыкальную сцену

Сейчас речь всегда заходит о больших деньгах, и не один добрый дядя не даст их тебе лишь потому, что ты – сын Бондарчука. Однако, почему среди лидеров оказалось так много детей известных родителей – для меня загадка. Как-то случилось все в один прекрасный момент.

– В какой момент? Когда вы все познакомились?

– Да знакомы-то мы с детства. А вот результаты нашей совместной деятельности стали вырисовываться года два назад.

– Не потому ли ты решил всем этим заниматься, что дело довольно прибыльное?

– Доход приносят производство рекламы или вещи, вовсе не относящиеся к съемкам. А на клипах я не зарабатываю. Причем такой же позиции придерживаются все в нашей галерее, и даже те, кто в нее не входит. Миша Хлебородов, например. Когда он делал «Розовый фламинго» со Свиридовой, для съемки под водой пришлось вообще свои деньги вкладывать, ибо все отпущенные по смете были истрачены, а губить отличную идею не хотелось. У меня та же история произошла при съемках клипа Линды «Игра с огнем». Все говорят: «Клевая, богатая работа», а нам с оператором пришлось даже от гонораров отказаться. Кстати, не помню уже, когда за музыкальный клип гонорар получал.

– Как к твоей деятельности относится отец?

– Раньше мы обсуждали с ним каждую работу. Его это интересовало. Теперь он наблюдает то же по телевидению и остается не в восторге от увиденного. Ты никогда не пробовал с утра до вечера провести время, тупо уставясь в телевизор? Я поэкспериментировал недавно, пока болел. Три дня без видео просидел у экрана, просматривая отечественную телепрограмму. На две трети это наворот такой безумной пошлости и низкого качества, что даже удачная реклама или клип рискуют потеряться в море туфты. Поэтому отец сейчас называет все происходящее свистопляской, хаосом, безвкусицей. Хотя, когда я показываю ему свои работы отдельно, он относится к ним по-другому.

– Ты никогда не конфликтовал с ним по нравственным вопросам? Не говорил, что с твоей точки зрения в том или другом случае он заблуждался, ошибался, поступал не совсем искренне?

– У нас не было подобных разговоров. Меня не посещают сомнительные мысли и терзания от того, что мой отец в чем-то поступал неправильно. И вообще все, что касается отца, я сопровождаю фразой – без комментариев.

– Именно такой ответ вызывает недоверие и дополнительный интерес. Прости за дотошность, но, скажи, отчего Сергей Федорович, так любящий родину и переживающий за ее судьбу, довольно прочно ныне обосновался в Швейцарии?

– Оттого, что ему 73 года. И, поверь, сейчас бороться, что-то доказывать ему совершенно не хочется. Он потому и интервью не дает. Его сегодня больше волнуют творчество и семья, а не мышиная возня вокруг его имени.

– Образы для клипов ты наверняка черпаешь не из текстов песен. Тогда откуда они берутся и чем являются – полной импровизацией или есть сценарий?

– Сценарий в большинстве случаев существует. Если решать, куда что поставить, только придя в павильон, вылетишь в трубу. Иногда замысел клипа рождается даже безотносительно к конкретной песне.

– Сколько времени примерно создается клип?

– Два-три дня занимают съемки и от одного до десяти дней – монтаж.

– Всего-то! Как же тогда понимать некоторых артистов, которые на вопрос о том, чем они в настоящий момент заняты, отвечают: «Работой над клипом»?

– А-а! Это значит, они воду мутят, то есть либо спонсоров обрабатывают, либо декорации монтируют. Мы, например, для Лики Стар декорации два с половиной месяца строили.

Вообще это очень многозначительное выражение. «Работать над клипом» можно и ничего не делая. Ну просто решили люди ролик снять, а ничего нет – ни денег, ни студии, они сидят и бухают…

– А те, кто деньги дает, что имеют с этого?

– Да так… Многие просто тщеславие собственное удовлетворяют. Деньги дадут, а потом могут, допустим, к Пресному подойти и спросить: «Ну, как дэла, Володэнька?».

– На «Арт Пикчерс» средства изыскивались таким же образом?

– Не совсем. Наши друзья-художники открыли этот подвал, а потом мы полгода отсюда не вылезали. Все здесь отделывали, обустраивали, зато теперь…