Наше всё! Футбольная хрестоматия

Жизнь — сложная штука, порой она преподносит горькие сюрпризы. И как бы основательно ты себя ни готовил к встрече с неприятностями, они непременно придут в тот момент, когда ты этого меньше всего ожидаешь. Так случилось и со мной в истории с обнаружением в моей крови следов продуктов распада бромантана. Надо признать, я совершил массу ошибок. Спустя какое–то время после того, как меня дисквалифицировали, мне довелось пообщаться с очень авторитетными и грамотными людьми в вопросах допинга, и они в один голос сказали, что я все делал с точностью до наоборот.

Самый роковой промах я допустил в первый же день свалившегося на меня несчастья. Это был декабрь 2003 года, мы с четой Тихоновых нежились в солнечных лучах на отдыхе в Таиланде, и туда за двое суток до окончания тура дозвонился начальник «Спартака» Валерий Жиляев. Владимирович меня огорошил: «Тебя разыскивает Колосков, вот его номер — немедленно звони!» Президент РФС сообщил, что допинг–проба, которую взяли у меня после стыкового матча с Уэльсом, оказалась положительной. Я был уверен, что это какое–то недоразумение, да и Колосков был прекрасно осведомлен о том, что в сборной мне вынесли вердикт: «абсолютно чист». Вячеслав Иванович заверил, что все будет нормально, но для этого я под диктовку его помощника, вице–президента РФС Владимира Радионова, должен написать бумагу в УЕФА. Я тут же вышел на связь с Радионовым и дословно написал то, что он мне велел. В частности, в том тексте содержался мой отказ от пробы «В». У меня не было основания не доверять чиновникам из РФС. Они как–никак главные персоны нашего футбола, обладающие богатейшим опытом.

Затем мы бегали с Вероникой искали факс и переправляли документ в РФС. Так моя участь была предрешена. Отказавшись от пробы «В», я фактически признал себя виновным. Рано или поздно кто–то попадет в такое же положение, как и я. Хочу посоветовать взвешивать каждый свой шаг и в подобных ситуациях обязательно пользоваться услугами специализирующихся в данном вопросе юристов.

Отправив документ в Москву, я разыскал бывшего спартаковского доктора Юрия Василькова. Сергеич проживал в том же отеле, что и мы. Меня поразила его реакция: «Они тебя все же нашли!» Я понял, что Васильков был осведомлен о случившемся, так же как и руководство «Спартака». Просто люди пожалели меня: они не хотели портить мне отпуск и держали информацию в тайне. И как это ни странно, я благодарен им за такое решение. Праздник не был испорчен, и семьи Титова и Тихонова успели получить удовольствие от отдыха. А вот последние два дня в Таиланде определенная тяжесть на душе была у всех нас. Я старался не подавать виду, чтобы не расстраивать остальных. Параллельно размышлял над тем, какие последствия меня ожидают. Сейчас поражаюсь своей тогдашней наивности. Я ведь даже представить не мог, что меня дисквалифицируют. Казалось, что все обойдется: ну в крайнем случае «отсижу» месяца три, однако на чемпионат Европы все равно попаду.

…По приезде в Москву все было как всегда. С того момента, как у спартаковцев стартовала предсезонная подготовка, я уже и позабыл о допинговом призраке. Методика работы Скалы и селекционные планы нашего руководства вселяли в меня надежду, что скоро мы вернемся на чемпионские позиции.

И вот наступило 21 января — обычный в общем–то день. Мы только вернулись со сборов. Радость встречи с близкими перекрывала все остальные эмоции. Вечером мы накрыли шикарный стол, сели ужинать, и вдруг раздался телефонный звонок. Представители ведущего федерального канала поинтересовались моей реакцией на годичную дисквалификацию. Я воспринял это как злую шутку. Мне объяснили, что данное сообщение вывешено на официальном сайте УЕФА, но я все равно не придал этому серьезного значения. Только положил трубку, как последовал другой звонок, затем третий, а потом все мои телефоны трезвонили без передышки. И вот тогда я понял, что произошло нечто катастрофическое и непоправимое. Впервые возникло ощущение, что я влип по полной программе. Я, естественно, отказывался от любых комментариев, а потом и вовсе отдал все трубки Веронике. Мне необходимо было уединиться, для того чтобы хорошенько все проанализировать. Я ни в чем не был виноват. К тому же по натуре я оптимист, и эти два факта в совокупности дали мне основания рассчитывать на то, что можно будет добиться отмены приговора. И все равно мое внутреннее состояние было далеко от нормального. Лишь один Господь Бог ведает, скольких сил мне стоило, чтобы хоть как–то держать себя в руках. Поздно вечером ко мне примчалась «служба спасения» в лице Димы Парфенова, Юры Ковтуна и находящегося у Юры в гостях его тезки Калитвинцева. Ребята были в шоке не меньше моего, но всячески пытались меня поддержать. Мне в голову лезли всякие глупые мысли о том, что, быть может, я никогда больше не выйду на футбольное поле. После общения с друзьями я взялся за ум и пообещал сам себе: что бы ни случилось, вернусь в футбол и докажу всем, что Егор Титов — честный спортсмен.