Наше жаркое лето (ЛП)

Я обнималась с обезьяной в Рио.

Мы на London Eye, когда Нико сделал счастливое лицо, несмотря на дрожь в коленях.

Я валяюсь на пляже на Кипре.

Он держал меня за руку, пока я кричала в «Крике» .

Ноющая дыра в моей груди возвращается.

Я скучаю по его смехотворно яркой улыбке.

Его шутки.

Его голос.

Его девятидюймовый член.

Я скучаю по тому, что просто нахожусь с ним в одной комнате. Не думаю, что я действительно мог представить себе, насколько огромным будет ощущение расстояния между нами.

Я скидываю ботинки и срываю с себя лифчик, прежде чем бросить и то, и другое в угол комнаты, где гниет мой распакованный чемодан.

Нет времени лучше настоящего.

В несколько неровных шагов я плюхаюсь на пол и расстегиваю чемодан. Запах солнцезащитного крема проникает в мою спальню, натягивая каждую струну в моей груди.

Темно-красное платье, которое Нико купил мне в «Дикой вишне», лежит поверх моих вещей, прозрачная ткань почти обжигает мне кончики пальцев.

Еще есть пачка купальных костюмов, которые я путешествовала со мной из Рио в Лондон, на Азорские острова и на Кипр и так легко соскользнула под пальцами Нико.

Каждый предмет одежды — это момент моего лета с ним.

Я никак не могу сделать это прямо сейчас.

Начну с моей сумки. Это должно быть намного проще.

Я перебираю предметы на дне сумки: полупустая бутылка с водой, расческа, бальзам для губ и несколько случайных оберток от закусок из аэропорта.

И мой журнал в кожаном переплете.

Ужасная вещь, которая содержит правила дружбы с привилегиями, которых я так ужасно придерживался на протяжении всей нашей поездки.

Я провожу пальцами по обложке и понимаю, что, возможно, где-то глубоко внутри я скрытная мазохистка.

Перелистываю на первую страницу.

Все эмоции, которые я подавляла, вырываются из меня, как внезапный шторм.

— Черт, черт, черт. Что я сделала?

Я плачу, и мой голос превращается в яростное рыдание.

Нико провел лето, проявляя терпение ко мне и снова и снова доказывая мне, что он готов расти и меняться, но я оттолкнула его.

Я даже не могла представить, что работа над собой и любовь к нему могут сосуществовать в одном и том же пространстве моей жизни.

Могла бы?

Разве люди не говорят, что нужно быть целым, прежде чем полюбить кого-то другого?

Я заставляю себя чувствовать боль в груди, когда осознание того, что я заслуживаю здоровой любви с ним, наконец взрывается внутри меня.

Я заслуживаю того, чтобы проработать свои страхи по поводу судебного процесса. Я заслуживаю того, чтобы наконец заставить замолчать голос Чака в моей голове, узнать о колледже и признать место Зои Моны в моей жизни.

Как я могла быть настолько глуп, чтобы не впустить Нико, когда он практически умолял помочь мне вырасти и поддержать меня?

Я достаю телефон, вытирая слезы.

Лили

Эй, Молл, можешь прислать мне список твоих терапевтов, когда у тебя будет минутка? Мне нужно поговорить с кем-нибудь о том, что произошло этим летом.

Глава 41

Лили

Я лежу на ковре в гостиной наверху таунхауса моей соседки по комнате, а она и Эйвери кружат вокруг меня в своих длинных струящихся одеждах богатой вдовы. Облака горящего шалфея вьются вокруг нас, заполняя пространство дымом.

Сомневаюсь, что мой терапевт Мириам имела в виду именно это, когда рекомендовала мне провести очистительный ритуал с моими самыми близкими друзьями. Но вот мы, три взрослые женщины, пытающиеся провести церемонию окуривания.

— Это определенно не делает того, что, по-твоему, должно делать, — выдавливаю я между кашлями.

— Тссс. — Молли снова машет пучком шалфея перед моим лицом. — Мы должны делать это в течение полных пяти минут, иначе ваша энергия не будет очищена.

Эйвери пожимает плечами рядом с ней и продолжает парить надо мной своим пучком шалфея в виде восьмерки.

Ходить на терапию в последние несколько недель было совсем не так, как я себе представляла.

Я искренне думала, что буду лежать на кушетке, пока терапевт будет показывать мне изображения чернильных пятен.

Вместо этого я дважды в неделю устраиваю встречи по видеосвязи, не выходя из собственной спальни.

Мириам очень подходит, она всегда терпелива и понимающая. Это было путешествие, чтобы рассказать ей о моей жизни.

Довольно быстро стало очевидно, что я никогда полностью не закрывала перед Чаком дверь и не позволяла себе исцелиться от гноящейся раны его неверности. Лучший способ действий состоял в том, чтобы избегать изоляции, насколько я хотела, пока я обдумываю свою новую реальность.

Мои друзья поспешили обратно в город, как только я сообщила им, что я дома. Последние две недели я пыталась опереться на них в поисках поддержки — как бы неудобно и ново для меня ни было это делать.

Будь то удон с Эйвери или урок танцев с Молли, я чувствую себя немного более живой снова.

Они оба прояснили свои планы на эту спонтанную церемонию, чтобы помочь мне раз и навсегда разорвать все связи с моим засранцем бывшим парнем.

— Ты чувствуешь себя по-другому? — с надеждой спрашивает Эйвери.

— Честно говоря, я чувствую себя должным образом очищенной.