Нашествие

– Извините, полковник, я давно не пил водки, и она быстро на меня подействовала. – Юшков сел в кресло, помотал головой и стал крепко тереть ладонями лицо. – Можете отложить в сторону мою писанину, я вам так всё расскажу!

– Да уж извольте, Эдгар Семёнович! – сказал Асакуса и снова вспомнил про хурму: «Созрела!»

– Так вот! Эта стадия операции практически закончилась в тридцатом, потому что иссякли разведывательные возможности и Тани, и Бориса, хотя «Книгу подробностей» – дневник, который так неосторожно вёл ваш офицер Кумадзава, – мы прочитали, не сомневайтесь, всю! Извините, я могу путать произношение ваших японских фамилий…

– Ничего, я вас пойму, – ответил Асакуса.

Юшков кивнул и вдруг закричал в дверной проём:

– Эй, любезный, или как там тебя? Принеси сельтерской или хотя бы морсу! Извините, полковник, с непривычки горло сушит. Так вот! После этого Таню мы вывели…

Юшков выговорил всё это и даже не обратил внимания на то, что полковник добела сжал кулаки.

– Теперь вспомню характеристику Кумадзавы, которую мы получили от Бориса, цитирую: «…Лично Кумадзава – человек осторожный, хитрый, довольно энергичный, но нельзя сказать, что очень умный. Его слабость – спиртное и болтовня. Дома он – под башмаком жены, исполняет все её прихоти и терпит самые отборные ругательства…», хотя… – Юшков хмыкнул, – кстати! – и он выпустил тонкую струйку дыма, – а его жена, и это, заметьте, при наличии жены в Японии, – Дора Михайловна Чурикова, до него была любовницей атамана Лычёва, а после него, насколько нам известно, переехала в Харбин и открыла публичный дом… с этим вы разберётесь сами! Но я отвлёкся, цитирую дальше: впрочем, дальше идёт описание его внешности, вы и без меня это знаете, «…сухощавый, с европейскими чертами лица…» и «тэдэ» и «тэпэ».

Асакуса слушал внимательно – всё совпадало в деталях.

Юшков сидел в свободной позе и разминал очередную папиросу, его лицо приобретало живой цвет, а манеры – развязность.

– Я считаю, что ваша кадровая работа с ним, с вашим старшим офицером, была серьёзной ошибкой. Сколько вы продержали Кумадзаву на Дальнем Востоке, в этой сахалянской дыре, лет двадцать? Человек он действительно достаточно опытный и хорошо знает своё дело. Мы это выяснили, когда он во время путча генерала Ма в тридцать втором, вы помните, когда генерал Ма Чжаншань занял Сахалян и выбил оттуда вас, японцев… Так вот, Кумадзава почти год пересиживал у нас, то есть в японском консульстве в Благовещенске. Хотя он и был осторожен, но всё же кое-какую информацию мы о нём получили: за годы работы в этом медвежьем углу он стал рабом своей агентуры, точнее, той информации, которую он от них получал.

Асакуса с удивлением посмотрел на Юшкова.

– Ха, что же вы удивляетесь? Серьёзно проверить получаемую информацию он не мог и от вас помощи не получал, поэтому всё, что ему «приносили», он в том же виде передавал «наверх». И оставалось ему только ждать вашей реакции и сидеть в этой дыре без движения. Серьёзных связей ни в Мукдене, ни в Токио у него нет! Кому позаботиться о человеке, точнее, об офицере и его карьере? Поэтому, когда мы ему подставили Островского-Летова, по-вашему Старика, и тот принёс ему несколько «подлинников» – это, если вы помните, был мобилизационный план одной из частей Дальневосточной армии, потом – схемы оборонных укреплений и так далее, кстати, кое-какие документы, сидя в Москве, утверждал я, Кумадзава вздохнул! А вы проверить этого не смогли! Я прав?

Асакуса шевельнул окаменевшими пальцами:

– Продолжайте!

– Что тут продолжать? Дальше вы и так догадаетесь.

– И где сейчас Старик?

– Был под арестом. Приговор ему был согласован. Как сейчас, не знаю. Но такое не соскакивает!

– А Горелов?

– А что Горелов?

– Где Горелов?

– Горелов вам неопасен!

– Вы его тоже арестовали? Или расстреляли уже?

– Нет! Зачем?

– Ну вы же всех расстреливаете!

– Всех – да! А его – нет!

Асакуса начал волноваться, неужели всё-таки остались свидетели «Большого корреспондента»?

– Да вы не волнуйтесь, полковник, нет никакого Горелова.

Асакуса не понял.

– Нету! Нету никакого Горелова. Шилов и Богданов – это и есть Горелов. Это их выдумка, фантазия!

Асакуса сидел не шевелясь.

Юшков внимательно посмотрел на него:

– А кто-нибудь из вашей доверенной агентуры или офицеров разведки видел Горелова собственными глазами?

Асакуса промолчал.

– То-то и оно!

– Это было его условие, Горелова, – связь только через Старика.

– Это было условие не Горелова, а моих подчинённых, чекистов Богданова и Шилова! Ваш Старик был нашим агентом, ваши позиции в окружении штаба ОКДВА «стремились к нулю», поэтому и не было никакого Горелова.

Юшков говорил спокойно, рассматривал свои ногти, или в очередной раз закуривал, или обмахивался газетой.

– Господин полковник, попросите всё же топить поменьше, не продохнуть от жары, вы же не позволите отдёрнуть шторы и проветрить.

Дальнейший разговор об операции «Большой корреспондент» смысла не имел. В деталях по написанным Юшковым бумагам можно будет разобраться позже, хотя уже было понятно, что и это не имеет никакого смысла.