Нашествие

Нелегка твоя миссия, посол. От того, как исполнишь её, зависит судьба Булгара, да и всей земли, свободной ещё от монгольских оков.

Справишься ли?

Сентябрь 1229 г., Владимирская земля

По трое в ряд, стремя к стремени, покачиваются в сёдлах алпары из курсыбая, конного булгарского войска. Тонкие копья, круглые щиты, звенящие кольчуги – сотня отборных бахадиров. Там, на крутых берегах Урала, сейчас их товарищи бьются с монгольской силой, каждый боец на счету. Но ничего не поделаешь – протокол: негоже послу эмира без конвоя.

А вот и он: словно врос в седло, будто так и родился верхом на коне, к походам да боям привычный. Знаменитый сардар, прославленный в Бараньей битве и прочих славных делах. Под ним – бесценный арабский скакун, над ним – зелёное знамя с огнекрылым зилантом-василиском, знак высокопоставленного булгарского вельможи.

Поднялись на холм, разглядели внизу шатры владимирцев. Подтянулись, выровнялись ряды бахадиров. Дремлющий сардар узкие глаза раскрыл, пришпорил. Подлетел к заставе, лихо осадил: жеребец затанцевал, перебирая тонкими ногами – залюбуешься!

Гридни подскочили, убрали рогатку. Навстречу вышел кряжистый бородач в наборном доспехе с серебряной насечкой:

– Добрая встреча да лёгкая дорога вельможе бряхимовского царя. Я – Евпатий, воевода рязанский. Провожу до стольного города Владимира, где Юрий Всеволодович и Ингварь Игоревич тебя ждут. А пока вели коней рассёдлывать, отдохнёте с дороги, а утром – в путь.

Посол булгарский молчал, глядя поверх головы воеводы на дорогу. Евпатий спохватился:

– Так он, басурманин, по-нашему не понимает. Позовите толмача!

– Нет, воевода, – покачал головой бряхимовец, – понимаю я язык. О другом думаю: нет времени у нас, каждый час дороже горсти дирхемов. Может, сразу поскачем? До заката время есть, немало успеем проехать, а там уж и заночуем.

– Как скажешь, – не стал спорить рязанец, – только лошади-то у вас усталые, видно же. Лучше уж с рассветом отправимся.

Булгарин нехотя кивнул. Ловко соскочил на землю, отдал коня подоспевшему нукеру. Пошёл к шатру боярина, слушая вежливую речь:

– Хлеб да соль наши отведаешь, о пути расскажешь, добро пожаловать…

Прошли мимо пленников: те сидели посреди лагеря прямо на земле, связанные. Посол спросил:

– Разбойники? И у вас шалят на дорогах?

– Да так, – нехотя ответил Евпатий, – пока не разобрались.

Один из разбойников вскинул рыжую голову. Поглядел и крикнул:

– Азамат! Откуда здесь?

Бряхимовский посол растерял вдруг всю солидность: бросился на крик, упал на колени в грязь, не жалея дорогих шаровар персидского шёлка, восклицая:

– Дмитрий, брат! Анри! Хорь, продувная рожа, и ты здесь!

Ошалевший Евпатий наблюдал за тем, как булгарский вельможа обнимается с грязными бродягами; сзади толпились не менее поражённые гридни и бахадиры.

Азамат спросил у воеводы:

– Что за повадки теперь в земле великого бека Гюрги? Князей вяжете, словно лихих людей?

– А что, и вправду князья? – почесал в затылке Евпатий. – Все до одного? И этот, тощий сморчок, тоже?

– Про него не ведаю. Остальных знаю: добришский князь Дмитрий, супруга его Анастасия. Это вот Хорь, бывший… э-э-э… Неважно.

– Действительно, неважно. Таки познакомимся заново: Хаим, скромный торговец из Солдайи.

– И рыцарь Анри де ля Тур.

– К вашим услугам, – кивнул тамплиер, – только не простой рыцарь, уже командор ордена Храма. С письмом для гранд-дюка Владимира от великого магистра.

– Ну дела, – поразился воевода, – а чего раньше не сказали?

– Мы пытались, – хмуро ответил Дмитрий, – да ты, боярин, не особо слушал. А это – Федька Кольцо, известный разбойник, нами пойманный. Его тоже во Владимире дожидаются. Палачи.

– Может, прикажешь их для начала развязать? – сказал посол эмира.

Евпатий дал знак дружинникам освободить пленников. Подозвал холопа и велел вполголоса:

– Скажи, чтобы в моём шатре ещё на четверых накрыли.

Сентябрь 1229 г., город Владимир, княжеские палаты

– Да погоди ты, не тарахти, – сердито сказал Юрий Всеволодович, – толком объясни: посол булгарский с письмом от великого магистра крестоносцев, поймавший разбойника Федьку Кольцо? На тебя брехун напал? Или ты медом хмельным с утра упился?

– Да нет же, великий князь, – заторопился писарь, – приехали-то вместе, а каждый по своим делам: вельможа от булгарского царя – как и ждали, для мирного договора. Письмо от магистра другой привёз, франк, весь такой из себя, прегордый. А Федьку князь Добришский споймал, Дмитрий Тимофеевич. Он с супругой пожаловал.

– И все – в один день? – хмыкнул Ингварь Рязанский. – Гляжу, у тебя тут, Юрий Всеволодович, прямо ярмарка сегодня. Выбирай любого гостя, не ошибёшься.

– Ещё раз повтори, – потребовал великий князь Владимирский, – Дмитрий Тимофеевич тоже здесь?

– Так говорю же: да. И княгиня при нём.

– Поди прочь.

– Кого звать-то первым? – растерянно спросил писарь.

– Изыди, сказал. Дай подумать.

Юрий Всеволодович тяжело поднялся, подошёл к окошку, забранному цветными фряжскими стёклами. Пробурчал: