Нашествие

С полминуты он не отрываясь смотрел мне в лицо — так, будто это он задал вопрос и ждал ответа. И я смотрел на него и никак не мог отрешиться от сомнений. Другие сомнений во мне не вызывали, их поведение было вполне понятным и оправданным. Но он был лидером, лидером не только формальным — и в то же время производил впечатление человека ведомого, управляемого, действующего вопреки своим установкам, вопреки тому даже, чего ждали от него — пусть и неявно, пусть и неосознанно — те, с кем он работал и общался. Если бы я мог получить доступ к его психограмме… Но нет, надежды на это не было. Тем более здесь. Тем более сейчас. Даже на базе мне пришлось бы полностью раскрыться и войти в систему с наивысшим приоритетом, чтобы получить эту информацию. Или попытаться действовать через Катю, которая тоже могла оказаться ведомой.

Наконец, он отвёл глаза и проговорил:

— Не понимаю, инспектор, зачем вам это нужно?

— Что именно?

— Зачем вам нужно знать кто, зачем, почему на нас напал? Живы-здоровы — и радуйтесь.

— Это моя работа, Валент.

— Да бросьте вы — работа, — он взглянул на меня, затем снова отвёл взгляд. — Ваша работа — проверить и составить отчёт. Что мы, мало инспекторов всяких здесь повидали? Насмотрелись, по горло сыты, верно, Крис?

Тот ничего не ответил, сидел с совершенно безучастным видом и, опустив глаза, водил ложкой по клеёнке. Рашид тоже был совершенно безучастен, но это ни о чём не говорило, это был его обычный вид. И только Берта, сжав зубы так, что выступили резко очерченные скулы, неотрывно смотрела в лицо Валенту, и он, чувствуя этот взгляд, старался не поворачиваться в её сторону.

— А что, по-вашему, в моём отчёте не должно фигурировать сегодняшнее происшествие?

— Ну разумеется.

— Интересный у вас взгляд на работу инспектора.

— Скажем так — реалистичный. А вот ваш взгляд, если это действительно взгляд, если я вас правильно понял, меня удивляет. Вы давно работаете инспектором?

— Достаточно давно. А какое это имеет значение?

— Извините, но вы производите впечатление новичка.

— Почему?

— Ну потому хотя бы, что опытный инспектор должен знать, что он может увидеть лишь то, что ему поручено увидеть. И не более того.

— Вы это серьёзно?

— Абсолютно. Так вот, я не знаю, разумеется, зачем вас сюда посылали, но никто из тех, кто мог вас послать, не заинтересован в том, чтобы вы вдруг увидели нападение онгерритов. Уж в этом вы можете быть уверены — или я ничего не понимаю в ситуации.

— Скорее последнее, — ответил я, доставая из нагрудного кармана свою карточку. — Ознакомьтесь. Он взял её — не так, как Граф, не двумя пальцами, а привычно спрятав в ладони от ветра — быстро пробежал глазами первый параграф, присвистнул, потом, взглянув на меня, внимательно дочитал до конца. Потом протянул её — не мне, а Рашиду. Тот прочитал и, совершенно не изменившись в лице, молча передал её Крису. Берта зашла ему за спину, обняла за шею и тоже стала читать. Дочитав, засмеялась — снова резко, отрывисто. Потом сказала с каким-то торжеством в голосе:

— Достукались?

— Д-а-а, — Валент потёр левую щёку тыльной стороной ладони. — И что же теперь будет?

— Зависит от того, что есть, — ответил я.

— Знать бы, что есть, — буркнул он себе под нос. — Ладно, потом договорим, ехать пора, — он поднялся и пошёл к вездеходу. Не спеша пошёл — но пока я брал карточку из рук Криса, пока засовывал её обратно в карман, он сумел забраться внутрь.

А там лежали наши излучатели.

Но ничего не случилось. Мы собрали в мешок посуду, сложили клеёнку и тоже забрались в вездеход. Валент сидел на своём месте, обхватив голову руками, и не обратил на нас ни малейшего внимания. Нет, он не был ведомым. И конечно, он не был зомби. Что, разумеется, не означало, что на Кабенге не было ни тех, ни других.

Мы снова поехали вверх по склону. Но перевал был уже близок, и всего через десять минут мы оказались в пологой седловине между тремя горами. А потом начался спуск. В одном месте, как и говорил Рашид, действительно пришлось нелегко, потому что склон справа, совсем рядом, переходил в обрыв, куда беззвучно улетали потревоженные псевдоколесами камни. Слева была скала, и минут пятнадцать, наверное, мы пробирались по узкой террасе между ней и обрывом, с трудом находя опору для псевдоколес. Но зато потом всё было просто — даже проще, чем по пути наверх. Только вот скоро мы снова вошли в туман, и пришлось сидеть настороже, ожидая нападения онгерритов.

Потом, когда мы выехали на дорогу и помчались по ней с невообразимой скоростью километров тридцать в час, я попытался снова заговорить с Валентом. Но он даже не обернулся, только бросил в ответ:

— Потом.

Примерно через час дорога стала постепенно спускаться вниз, пересекла пару ручьёв по аляповатым, наспех возведённым пластиформовым мостам и наконец выехала на ровную, хорошо утрамбованную площадку. За туманом по сторонам угадывались круто вздымающиеся вверх скалы, и, когда Рашид повернул направо и, снизив скорость, подъехал вплотную к отвесной скальной стене, я увидел, наконец, Каланд-1.

* * *