Нашествие

Юрий цыкнул: гридни убрали копья. Княгиня сделала ещё шаг – последний. Подняла руки, скинула плат с головы. Вытащила заколку из рыбьего зуба – косы золотые заиграли, падая, зазмеились по плечам.

Юрий смотрел на солнечные волны, замерев.

Княгиня улыбнулась и ударила заколкой в левую сторону груди рязанца. Юрий вскрикнул; хрустнула кость, ломаясь о кольчугу под кафтаном; выдохнул гридень, рубя саблей по лебединой шее.

Кровь хлынула на сапоги нового князя Добришского: тот бросился вон из чужого трона, завопил.

Анастасия что-то шептала, но лишь кровавые пузыри лопались на алых губах…

Глава восьмая Сардар эмира

Сентябрь 1229 г., севернее реки Урал, окрестности крепости Каргалы

– …Димушка, любимый мой.

Ярилов сел на нехитрой походной лежанке – попона поверх охапки сена. Тряхнул головой. Слова княгини прервали сон, прозвучали явственно – будто на ухо шептала. То ли звала, то ли прощения просила.

Встал. Плеснул в лицо из ковша, смывая наваждение: истосковался, скорее бы с делами разобраться, да домой, Добришем володеть. Натянул кольчугу, гремя железом, затянул пояс с тяжёлым мечом. Вышел под предрассветное небо: звёзды бледнели, прощаясь.

Азамат встретил у костра:

– Сам поднялся? Я уж хотел за тобой посылать. Вернулись лазутчики. Всё, как ты сказал: в два кольца вокруг крепости стоят, не прорвать. Не вижу, как справляться будем: с тысячей против пятнадцати. Не получится

– Если глупо в лоб переть – конечно, не получится. А если с умом, то может выйти. Как с лодками?

– Все челны по деревням собрали. Рыбаки тебя проклинают: у них самая путина, перед зимой рыба нажирается, а теперь они без запасов. Голода боятся.

– Впроголодь прожить можно, а с отрубленной монголами головой – вряд ли. Перетерпят рыбаки. А с соломой что? С лошадьми?

– Всё, как ты велел. Приготовлено.

– Теперь одно осталось: весточку Алтынбеку передать. Чтобы сделал всё согласно замыслу. Не упрётся? Говорят, он своенравный да самолюбивый, слушать никого не хочет.

– Был такой, – кивнул кыпчак, – да, думаю, поменялся. Три недели в осаде кого хочешь охолонят.

– Верю, – сказал Дмитрий. Сел на седло у костра, принял плошку. Подул, отхлебнул варева. Скривился:

– Это что? Горчит.

– И хорошо, – улыбнулся Азамат, – на степных травах отвар. Багатура бодрит, дух перед боем поднимает. А то ты смурной какой-то. Устал?

– Да о своих всё думаю. О жене, о сыновьях. Соскучился сильно. И как ты без семьи?

– Да что же вы все женить меня хотите? – рассмеялся Азамат. – То Хорь покою не давал, то ты теперь. Один Анри, молодец, не мучил: у них в Ордене ни с бабами, ни о бабах и говорить не принято. Алтынбека, даст Всемогущий, выручим – так и он старую песню заведёт, тоже ему не нравится, что холостякую. Сестру выдать за меня мечтает. Сестра у него в Биляре есть, Айназа.

– Как? – удивился Дмитрий.

– Айназа, «нежная, как Луна» по-булгарски. Её в русском квартале Биляра любят, часто туда ходит. Русичи «Настей» называют. А что?

– Ничего, вспомнилось кое-что. Так женись. Брак с принцессой Булгара – о чём ещё мечтать?

– Да ну. Успею ещё. Да и какая у меня может быть семейная жизнь? Годами из седла не вылезаю. Ладно, не о том сейчас думать надо. Когда начнём?

– Хорошо бы завтра ночью. У осаждённых кони слабеют от бескормицы, тянуть нельзя. Но надо наверняка знать, что эмир наше послание получит.

– Получил уже, надеюсь.

– А как узнаем?

– Полудня дождись, брат. Тогда выясним.

* * *

– Ещё раз пойдёшь? Рассветает скоро, опасно.

– Пойду. Вода нужна.

Алпар сложил кожаные вёдра, затолкал за пояс – руки должны быть свободны. Поправил кинжал. Пробрался между кольями частокола, сбежал вниз по земляному склону.

Вода близко, рукой подать – да эти шаги смертью пахнут. Буквально: третий день приятель из сотни на берегу лежит, пробитый монгольскими стрелами, раздуло труп на солнце.

Пригнувшись, добрался до реки. Всплеск заставил оглянуться: по течению плыла какая-то коряга. Вдруг от неё отделился кусок, отправился к берегу.

Нет, не кусок! Голова. Лазутчик монгольский. Булгарин неслышно вытащил кинжал, приготовился. Дождался, когда полуголый человек выбрался на песок.

– Брр, холодна водица, – прошептал пловец по-булгарски, стаскивая мокрое исподнее. И выругался – монголы так не умеют.

Алпар усмехнулся, спрятал кинжал. Сказал:

– Странное время и место для купания, друг.

Пловец в рубахе, облепившей голову, замер.

– Кто здесь?

– Свои. Я – бахадир Алтынбека. А ты?

Человек облегчённо выдохнул. Содрал, наконец, рубаху.

– Я с посланием эмиру от сардара Азамата и Иджим-бека. Пошли скорее, пока не околел.

– Погоди, воды наберу.

Когда поднимались незаметной тропкой на земляной вал, расплёскивая воду из кожаных вёдер, алпар сказал:

– Азамата знаю, ходил с ним на мордву. А Иджим – это кто? Кряшен?

– Да, он урус. Но – хороший урус, правильный. Выручит вас, если сделаете, как в послании сказано. Надо только не забыть сигнал подать, что я добрался: в полдень два костра развести на восточной стороне.

* * *