Нашествие арабуру

Конечно, Бугэй знал, что Акинобу и Натабура день и ночь читают сутры, конечно, он знал, что они не пьют и не едят, конечно, он был даже в курсе того, что Акинобу нагло разгуливает по тюрьме, как у себя дома. Но он знал еще кое-что: император арабуру только с виду такой грозный и беспощадный, а на самом деле боится даже самых безобидных духов Нихон, потому что у него на родине не водились ни духи, ни демоны. Бугэй давно хотел сыграть на этом и теперь решился. Но дело надо было обтяпать весьма тонко, ибо император Кан-Чи, с пренебрежением относящийся к хонки и не разбирающийся в деталях дзэн-буддизма, ничего не знал ни о сутрах, ни о шастрах, с помощью которых можно было менять свойства мира, поэтому он не мог осознать опасности, исходящей не только конкретно от учителя Акинобу и Натабура, но и в общем, от Истинносущего. Его мир был куда беднее, а его Боги, все вместе взятые, не так всемогущи, как одна-единственная Богиня Солнца Аматэрасу.

Но даже Бугэй не представлял себе, насколько далеко зашли Акинобу и Натабура, ибо Бугэй был всего-навсего обыкновенным поваром, в душе им и остался, не имея возможности приподняться до просветленных.

— Показывай, титлак! — велел первый великий министр Дадзёкан.

— Да, показывай! — беспечно велел император Кан-Чи.

— Показывай! — потребовал Якатла и от восторга запустил ногти в раны на плечах раба Тла.

От неожиданности Тла невольно дернулся, как лошадь, отгоняющая слепней. Мстительный Якатла вонзил ногти глубже — Тла даже не повел плечами.

— Молодец! — похвалил его жрец.

Горячее солнце поднялось из-за тюремной стены, и сразу стало жарко, словно открыли огромную печь. Бугэй захотелось раздеться, но он побоялся даже скинуть камисимо, чтобы остаться в одном кимоно.

— Вот они! — низко кланяясь, подошел он к клетке, в которой находились Акинобу и Натабура.

— Эти?! — нахмурился император Кан-Чи и приблизился, сохраняя на лице надменно-брезгливое выражение. — А почему это?.. — удивился он, переходя на дискант. — Почему?.. Почему они летают?!

В его понимании летать мог Бог арабуру — Кетцалькоатль[134]. Но чтобы летали простые смертные, император Кан-Чи такого слыхом не слыхивал.

— Они… они… не такие, как все! — нашелся Бугэй, — они, они очень и очень опасны, таратиси кими… — забубнил он, как перед жрецом.

— Они демоны?!

— Хуже!

— Кто же?!

— Они такие! Такие! М-м-м… И очень-очень опасны!

Нюхая пахучую индийскую палочку, император Кан-Чи брезгливо спросил:

— Даже для меня? — ему почему-то захотелось отступить на шаг от клетки, но он сдержался. — А почему они худые и чахлые? Такие нам не подходят. Поэтому они у тебя и летают, что чахлые. А? — задал он каверзный вопрос.

Глупая страна, подумал он. Глупые люди, живущие в ней.

Бугэй быстро соображал и выпалил:

— Они… они… колдуны!

Учитель Акинобу и Натабура невольно прислушались, хотя давно отреклись от того, что происходит снаружи клетки. Действительно, после всех перипетий их одежда превратилась в лохмотья, плохо скрывая худые, жилистые тела, и выглядели они, наверное, как самые последние нищие. Но колдунами их еще никто не называл.

Дикий народ, снова подумал император, у нас летает еще всемогущий белокурый Бог Тескатлипока, который сошел из восточной Обители Богов и который велел завоевать эту страну, а здесь летают даже рабы. Нет, их нужно казнить как можно быстрее.

— Что ты там говорил о какой-то казни? А? — он взглянул на Бугэй так, что у того сердце упало в пятки и тихо дергалось там, как лягушка на нитке.

— Не смею произнести в вашем присутствии, — промямлил Бугэй, потея и бледнея сверх всякой меры.

В нем еще сохранились остатки совести, и он не хотел, чтобы Акинобу и Натабура узнали, кто является инициатором их жестокой казни. Мало ли что, на всякий случай думал он. Эти сутры, и генерал Го-Тоба. Как бы чего не вышло? Сумели же они оживить голову!

— Они хотят оказать вам честь и сварить соотечественников в вашем присутствии, — подсказал первый великий министр Дадзёкан и тоже понюхал пахучую индийскую палочку.

— Умная мысль, — одобрил император Кан-Чи, — только я не понял, как же мы их сварим, если они летают?

— Мы откармливаем их целые сэкки, — счел нужным сообщить Бугэй и осторожно цокнул языком.

— А летают они, потому что худые, — обращаясь к императору Кан-Чи, пояснил первый великий министр Дадзёкан с таким видом, словно на него снизошло прозрение.

— А ты что думаешь? — спросил Кан-Чи у Якатла, нюхая пахучую индийскую палочку.

— Правильно, потому что худые! — согласился Якатла, приставая в своих носилках и заглядывая в клетку поверх головы раба Тла.

— Худых не сваришь, — озабоченно высказался первый великий министр Дадзёкан, тоже нюхая пахучую индийскую палочку.

— Нет, не сваришь, — едва не согласился Бугэй, но вовремя прикусил язык.

Не полагалось ему вступать в разговор, если не спрашивают.

— Надо что-то придумать! — сказал император. — Уййй!!! — и хлопнул себя по затылку.

— Откармливайте их еще в течение сэкки, — велел первый великий министр Дадзёкан.