Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь

Источники единодушны в том, что своё личное горе великий князь переживал очень тяжело. Софийская I летопись сохранила слова, которые в отчаянии произнес Георгий Всеволодович: «Ох мне, Владыко! Ныне ж что ради остах един?» (т. 5, с. 215). Но именно на нём в этот критический момент лежала ответственность за всю Суздальскую землю, и именно от его решений зависела её дальнейшая судьба. Князь Георгий не имел права устраняться от дел, он был последней надеждой разграбленной и униженной страны. Но Георгию Всеволодовичу от этого легче не было. В кровавом круговороте нашествия он потерял не только семью, но и практически лишился княжества, столица которого лежала в руинах. Скорее всего, это и имел в виду летописец, когда записал, что, узнав о гибели столицы, князь «в слезах закричал громким голосом, оплакивая правоверную христианскую веру, и особенно сокрушаясь о гибели церкви, епископа и всех людей (ведь он был милостив), нежели о себе, о жене и о детях» (Из Лаврентьевской летописи). Именно в эти чёрные дни князь Георгий осознал весь масштаб катастрофы, постигшей его землю, катастрофы, которую он не смог предотвратить. Погибло всё, чему он посвятил свою жизнь, и от этого на душе было ещё горше – но не только ему. Весть о падении стольного Владимира произвела самое негативное впечатление на воинство и явно не прибавила ратникам боевого духа. Этот факт отметил В.Н. Татищев: «Князь великий Юрий с племянниками, уведав, что Владимир и другие грады взяты, великая княгиня и князи все побиты и пожжены и татары на него идут, плакали о том горько, и была печаль и страх великий во всем войске его» (с. 729). Но на скорбь времени уже не оставалось, поскольку события вступили в решающую фазу и развивались стремительно.

Практически все летописи свидетельствуют о том, что после рассказа о взятии Владимира-Суздальского ордой и гибели великокняжеской семьи гонец сказал о монголах: «а к тебе идут» (Никоновская летопись, с. 214). Именно в этот момент князь и его воеводы узнали о том, что пала Тверь и Батый осадил Торжок. Угроза подступила не со стороны Волги и Ярославля, откуда ждали врага, а с юго-запада. От захваченной Твери до Бежецка, ближайшего городка к великокняжескому стану, в наши дни по трассе будет примерно 130 км. От Бежецка до Божонки, где стоял полк Владимира Константиновича, будет километров 60, а это не так уж и много. О том, сколько продержится Торжок, никто не знал, орду можно было ожидать в любое время. Князья и воеводы поняли, что битва будет и произойдет она очень скоро. Георгий Всеволодович и его собравшиеся на Сити родственники знали, что монголы никогда не уйдут из Суздальской земли, пока не разобьют их войско. Великий князь отдает приказ главному воеводе готовить рать к грядущему сражению. Об этом конкретно прописано в Никоновском летописном своде: «И повеле воеводе своему Жирославу Михаиловичю совокупляти воинства, и окрепляти люди и готовитися на брань» (т. 10, с. 110). Другого толкования у этой фразы просто не может быть, особенно если исходить из того, в каком контексте она даётся. Жирослав Михайлович, главный военачальник великого князя («воеводьство приказа Жирославу Михайловичю»), получает чёткий и недвусмысленный приказ готовить полки к генеральному сражению после того, как Георгий Всеволодович узнал о том, что против него выступили монголы. Это принципиальный момент.

Полки и дружины, которые были раскиданы вдоль реки от деревни Роково до района Сить-Покровского и Семеновского, требовалось свести воедино и собрать в один кулак. Но на это требовалось время, а его оставалось очень мало. Можно предположить, что местом сбора войск было выбрано Станилово, после чего русская рать должна была выступить в верховья Сити и идти к Божонке. И там либо встретиться в решающей битве с монголами, либо продолжать дожидаться Ярослава.