Нашествие хронокеров

В ногах была слабость. Голова побаливала еще после падения тополя и была как после перепоя.

В какое-то мгновение я сказал себе, что теперь не стану ничего предпринимать до тех пор, пока не доберусь до самого мига первопричины, от которого время расслаивается веерообразно и последовательно в одночасье.

Я дошел до очередной разрушенной стены, оставил тележку и, подойдя к стене, присел на корточки и уперся руками в землю: так безопаснее падать.

После того, как переход завершился, я вернулся к хроновизору, который снова пришлось включать, хотя я оставил его работающим. Шкала показала минус сто двенадцать.

Я уперся руками в тележку и пошагал дальше.

Минут через двадцать после очередного выхода из транса я увидел невдалеке от себя двух мужчин, которые грузили в машину какие-то коробки. Они равнодушно глянули в мою сторону и продолжили работать. Видимо, здесь уже слышали о перемещениях и не придавали им особого значения.

Впрочем, что они могли знать? Что мир внезапно расслоился на множество альтернативных пластов?

Вряд ли ихинтересовала реальная картина. Они были слишком увлечены своими делами.

Я свернул в переулок и, больше не глядя в сторону незнакомцев, двинулся к центру от Садового.

Как ни странно, с каждым новым слепым прыжком во времени я все меньше и меньше испытывал состояние блаженства. Вероятно, организм постепенно освобождался от имеющихся запасов эндорфинов и не успевал синтезировать новые. Каждый мой последующий транс становился все осознанней и постепенно очищался от примесей телесной жизнедеятельности. Я стал замечать некоторые детали, скрывавшиеся от меня ранее. Например, передо мной внезапно предстал весь процесс мышления.

Оказалось, что все совершается не внутри меня, а снаружи. Так во время одного из переходов я заметил, что движение мысли во мне происходит как бы наоборот: вначале появляется ее отражение-следствие, а затем та непроявленная вспышка, которую должен отразить разум. В следующий раз я более пристально проследил за этим необычным явлением и понял, что на самом деле не было даже никакого отражательного процесса, просто мысль могла быть исходной и перевернутой. В случае перемещения в будущее так и было. В обратном же случае ко мне сначала прилетал перевертыш, а, стукнувшись о мой разум, он превращался в исходную мысль. Оттого, какая именно это была мысль, внутри меня происходили соответствующие побуждения, и разум становился своего рода магнитом, избирательно притягивающим мысли определенной тематики. Стоило процессу перехода завершиться, и я утрачивал способность видеть это движущееся ментальное поле и воспринимать собственный разум, как обусловленный объект.

К вечеру я едва держался на ногах. Я блуждал по перекресткам между Китай-городом и Садовым кольцом. Мне было совершенно ясно, что если в таком состоянии я неожиданно провалюсь в миг первопричины, кишащий исполинской тлей, то, скорей всего, немедленно стану легкой добычей одного из насекомых. Я знал, что мне нужен отдых и еда, но жуткий психоделический азарт не выпускал меня из своих объятий. Порой мне казалось, что в мозгу я испытываю нарастающий зуд, который по позвоночному столбу и затем по корешкам спинного мозга движется ко всему телу, но я не мог остановиться. Всего два или три раза я отдыхал по пять-десять минут, сидя прямо на асфальте, в стороне от осыпающихся стен, а потом, внезапно уколотый какой-то невыносимо ясной и мучительной мыслью, вскакивал и двигался дальше.

Наконец я в тысячный раз упал на тротуар и, проваливаясь в пустоту перехода, понял, что больше не смогу сделать ни шагу.

Наступила привычная тишина. Я уже ничего не ждал, ничего не хотел познать, просто плыл во времени, не ведая, куда двигаюсь – вперед или назад.

В следующее мгновение до ушей моих донесся отдаленный шум.

Приходя в себя, я понял, что шум слышится со стороны Садового.

Я отполз к своей тележке и, опершись на нее, поднялся.

В какой бы пласт я ни попал, сегодня мой организм не перенесет больше ни единого эксперимента.

Огибая большой золотящийся в лучах заката бархан, я выбрался на середину улицы и двинулся на шум.

В чувства меня привел сигнал автомашины – резкий, явственный. Через время прозвучал другой, в стороне. Затем еще один, совсем уже близко. Я глянул на монитор, но аппарат был выключен.

Я ускорил шаг, думая между тем, что, если я попал в один из слабозаселенных пластов, то мне удастся с кем-нибудь сегодня пообщаться, хоть в разграбляемом магазине, и это будет совсем неплохо для моей перегруженной психики.

Интересно, как эти люди восприняли катаклизм. Большинство из них потеряло родственников и до сих пор находится в полном неведении относительно происходящего.

В эту минуту между двумя домами мелькнул просвет. Я увидел переносные звенья невысокого заборчика и людей в форме.

За ними стоял автобус, в котором также сидели военные.

Еще дальше была дорога, по которой взад-вперед проезжали машины.