Нашествие родителей, или Отдых с препятствиями (СИ)

— Так может, хочешь отдохнуть? — Антон повел рукой в сторону своей комнаты.

Дана Стояновна заглянула в комнату с порога, оглядела застеленную кровать, коврик на полу, посмотрела на стол с лежащим на нем ноутбуком. Антон хоть и проводил все свободное время с Костей в его комнате, но работать предпочитал тут.

— Значит, тут ты живешь? — она прошлась по комнате, выглянула в окно, снова посмотрела на кровать. — Можно и отдохнуть, пока отец освободится.

— Как вас вообще сюда занесло? — вырвалось у Антона. — И чего не предупредили?

— Так неожиданно получилось, Антоша, — Дана Стояновна села на кровать, провела рукой по покрывалу. — Помнишь Цветковых?

— Конечно. Это ж сосед наш.

— Ну вот, вчера вечером забежал Здравко и говорит, что собираются с отцом к вам в город ехать на рынок картошкой торговать и если я хочу, то могу тебе что-нибудь передать и сама поехать. В кабине-то три места. И еще мы тоже можем взять пару мешков картошки на продажу, мол, место осталось. У них же эта машина такая…

— Грузовой микроавтобус, — подсказал Антон.

— Ну да, он. Вот мы с отцом весь вечер собирали что-то тебе, что-то для рынка. Я еще до половины первого потом на кухне возилась. Ты там, Антоша, разбери сумку-то мою. То все тебе.

— Ох, ма, ну зачем? Я и так не голодаю.

— Так это ж свое все, чистое, без этого, как его?..

— ГМО.

— Во-во.

Дана Стояновна зевнула, прикрывшись ладошкой:

— Я чуток вздремну, если можно.

— Да отдыхай конечно, ма, ну ты чего! Пойдем я покажу, где у нас ванная с туалетом.

Он провел мать к ванной, ненавязчиво поинтересовавшись по дороге:

— А вы ко мне надолго?

— Да какое «надолго», Антоша, — всплеснула руками Дана Стояновна. — Как Здравко распродастся, так и сразу назад.

— А как получилось, что и отец приехал?

— Так с утра Здравко прибежал, говорит, что у Тодора, отца его, спину прихватило, не разогнуться, вот твой отец и поехал вместо него.

***

Мама Антона пошла отдыхать, и Костя принялся перетаскивать все это деревенское богатство в комнату поближе к балкону, предоставив Антону раскладывать продукты во встроенные шкафчики или куда там еще. В общем, ему виднее. Костя тут только носильщик. Когда в коридоре осталась лишь одна клетчатая потертая сумка, он закрыл дверь в свою комнату, чтобы негодующие вопли Лакки не разбудили Дану Стояновну.

Антон выглянул в проем и протянул Косте полотняный мешочек.

— Вот, возьми на кухню. Тут лесные орехи, — он перевел взгляд на Лакки и улыбнулся: — Столько добра, а таможня не при делах. Ничего, Лакки, еще немного, и выйдешь из заточения.

— Не поощряй его, он и так разбаловался дальше некуда.

Лакки горестно заскулил, возмущенный несправедливостью.

Костя смотрел, как Антон с легкостью поднимает тяжеленные коробки с консервацией и мешки с картошкой, и любовался напрягающимися мышцами на руках. Сильный, спокойный, преданный. Какой он дебил был тогда, зимой, когда позволил Антону уйти! И какое счастье, что они все-таки встретились, пусть и через несколько месяцев, там, в поле. И как хотелось спрятать его ото всех, беречь только для себя, защищать от всего мира. Угу, защищать, как будто Антон ему позволил бы. Нет, в драке Костя его все равно представить не мог. Он же такой… утонченный, интеллигентный!

— Антон, — окликнул Костя, — а тебе приходилось драться, ну, в детстве там, в школе?..

Антон отвлекся от расстановки банок во встроенном шкафчике и удивленно посмотрел на неловко мявшегося в балконном проеме Костю:

— А сам как думаешь?

Костя пожал плечами:

— Не представляю тебя дерущимся.

— Да уж. Ты что ж думаешь, деревенские пацаны не дерутся? — хохотнул Антон. — Дрался, конечно, как без этого? То с соседскими что-нибудь не поделишь, то поспоришь до драки, да и в школе… был у нас один, важный такой. Как такого не отлупить, если сам так и напрашивается всем своим видом?

— И что? Головой его в унитаз макали?

— Чего, какой унитаз? — засмеялся Антон. — Откуда в моей деревне такая роскошь? У нас же канализации нет.

— Что, и в школе? — поразился Костя. — А как же?..

— Да обыкновенно, — хмыкнул Антон, возвращаясь к раскладыванию консервации, — обычный сельский туалет за школой, только не на одну, а на три дырки.

— Ни хрена ж себе! А как же зимой?

— Да ладно, Кость, ты ж был у нас, и зимой в том числе.

— Все равно не представляю, средневековье какое-то.

— Да ну, обычное дело, — отмахнулся Антон, — вон в Месопотамии за несколько тысяч лет до нашей эры уже пользовались туалетами и придумали подземную сточную систему, просто до нас цивилизация еще не дошла.

— Ладно, отвлечемся от нечистот и сточных систем, расскажи про того пацана лучше.

— Про какого? — оглянулся Антон и сунул в руки Кости литровую банку меда. — Это на кухню.

— У нас вроде есть мед, — сказал Костя, разглядывая солнечно-желтое содержимое банки.

— Меда много не бывает. Так, я уже почти все, можешь выпускать Лакки, пока у меня сердце не разорвалось от его стонов.

Костя поставил мед на окно, открыл клетку и выпустил истосковавшегося енота. Лакки меховой бомбочкой проскочил мимо него к пустым коробкам, только полосатый хвост мелькнул.