Нашествие родителей, или Отдых с препятствиями (СИ)

Инга, смеясь и возмущаясь одновременно, спихнула Лакки с коленок и выбралась из-за стола к мойке. Только она вернулась за стол, вымыв рот, как раздался звонок в дверь.

— Сашка, что ли, так рано? — она посмотрела на Антона, не успевшего сесть на место.

— Я посмотрю, — сказал он.

Услышав незнакомый мужской голос, к которому присоединился столь же незнакомый женский, Инга скользнула вслед за Антоном.

— Доброе утро, — поздоровалась она, надо понимать, с его родителями.

— Доброе, — повернулась к ней невысокая, но крепенькая женщина, глаза ее расширились, и она вскричала: — Боже, какая красавица! Это твоя девушка, Антоша? На Костю похожа. Костина сестра, что ли?

Антон сглотнул и побледнел, глядя на Ингу. Если она сейчас заявит, что не она его девушка, а совсем наоборот, ее сын — его парень, то масштабы начавшегося скандала Антон даже представлять себе побоялся. Родители однозначно никогда не одобрят его связи с парнем, а потому и говорить им об этом Антон не планировал. Что они сделают? Отвернутся? Заставят выбирать между ними и Костей? Любое решение плохо. Он не может отказаться от Кости, но и лишаться родителей тоже не хочет.

Инга почувствовала, как напрягся Антон. «Девушка»… Понятно. Значит, его родители не в курсе его предпочтений и, скорее всего, к такому открытию отнесутся отрицательно. Антон их нежно и преданно любит, не захочет ссориться с ними и терять их, а потому есть вероятность, что расстанется с Костей. Ей этот вариант подходил. Расставание. Вот только сыну разбитого сердца она никак не желала, как бы ни хотелось, чтобы он снова начал встречаться с девушками. Ну не могла она до конца принять их отношения! А Антон ведь очень хороший, заботливый, готовит прекрасно. И симпатичный. Спокойный, умный, преданный. Сплошные достоинства. Кто из бывших Кости мог бы всем этим похвастаться? Инга в глубине души не сомневалась, что поссорься Костя с Антоном, и Костя станет очень несчастным. Нет, не могла она своими руками такое совершить.

— Это моя мама, — заявил подошедший с Лакки на руках Костя. — Здравствуйте, Илья Никифорович.

— Как «мама»? — воскликнула Дана Стояновна, переводя взгляд с Инги на Костю, на Лакки и снова на Ингу. — Это ж во сколько ты Костю родила?

— Ма! — возмутился Антон.

— В двадцать один, — удивленная бесцеремонностью гостьи, спокойно сказала Инга.

— А енот-то, енот! Отец, это ж Лакки!

— А давайте в комнату пройдем, — громко предложил Костя.

Да уж, на знакомство с родителями парня своего сына Инга никак не рассчитывала, приезжая сюда. Она предоставила Косте с Антоном устраивать их в комнате, а сама вернулась на кухню. Недаром говорят, что простота хуже воровства, как раз тот случай. На кухню зашел Антон и тихо произнес:

— Инга, простите, пожалуйста, маму. Она не хотела вас обидеть, просто не ожидала, что вы окажетесь такой молодой и красивой.

— Не такая уж и молодая, — проворчала Инга.

Антон попытался еще проблеять что-то оправдательное, но Инга отмахнулась:

— Давай не будем портить твой день рождения ненужными выяснениями отношений.

— Спасибо, — тихо сказал Антон, и Инга догадалась, что благодарит он ее не за разговор, а за молчание перед его родителями.

***

— Ну давайте по маленькой, — Илья Никифорович разлил коньяк, пробормотав: — Эх, надо было свою, материночку, брать. Как же это я не подумал. Ну, за тебя, Антоша, — он поднял фужер и посмотрел на жену: — Хорошего мы вырастили парня. Горжусь тобой, сынок! Ну, дрогнули!

— Батя… — смущенно пробормотал Антон.

Илья Никифорович заел коньяк кусочком сырокопченой колбасы, пробормотав:

— Вот что это за колбаса такая пластмассовая?..

— Ешь мясной рулет, — Антон подхватил вилкой кусок рулета и положил ему на тарелку.

— Мы в следующем месяце свинью колоть будем, ты ж приезжай обязательно, — сказала Дана Стояновна. — И Костю с собой бери, лишние руки не помешают.

Костя перекосился, а Инга хмыкнула. Ее циничный сын очень любил животных и предпочитал не задумываться о происхождении мяса на столе. Наверное, считал, что оно само собой зарождается в лоточках в магазине, как и куриные безголовые ощипанные тушки, не имеющие ничего общего с наглыми упитанными хохлатками, бегающими по птичьему двору в деревне у Сашиных или у Антоновых родителей.

— Между первой и второй перерывчик небольшой, — провозгласил Илья Никифорович, разливая коньяк. — В следующий раз обязательно возьму свою самогонку. Ох и хороша, зараза, чистая, как слеза.

— Можно было вишневую наливочку взять, — вставила Дана Стояновна. — Домашняя, вкусная словно конфетка.

— За тебя, Антоша, сынок, — снова поднял бокал Илья Никифорович. — Ты у нас молодец! Выучился, устроился в городе, работу нашел хорошую.

— Теперь бы еще жену, — вставила Дана Стояновна.

— Сам всего добился, — продолжил Илья Никифорович, не обращая внимания на жену. — Настойчивый ты и умный, оставайся таким и дальше, Антоша. За тебя, сынок.

Он отломал кусок фаршированного картофеля, прожевал.

— Ох и вкусно! Это кто ж такое приготовил?

— Антон, — сказал Костя.