Наши дети. Азбука семьи

Обычная простуда. Ничего страшного на первый взгляд. С годика дочка довольно часто болела: то нос забит, то горло красное. Тогда я не понимала взаимосвязи иммунитета ребенка с прочностью и надежностью его привязанности к маме. Зато теперь прекрасно осознаю прямую причинно-следственную связь.

В тот раз все оказалось хуже – у моей малышки началось воспаление легких. Заложенность носа обернулась сухим кашлем, потом он стал влажным. Вот только участковый педиатр никак не мог разглядеть причины. Страх за жизнь ребенка накатил новой волной – в кашле Нэллы я отчетливо слышала опасность. Попросила знакомую девушку-педиатра, с которой до беременности занималась английским языком, приехать и послушать.

Нас тут же госпитализировали.

Уже с порога детской больницы меня стало трясти. Те же крашеные коридоры. Те же люминесцентные лампы, потрескивающие как в роддоме. Те же убогие палаты с одной железной кроватью на двоих – сетка до пола. С каждым днем лечения Нэлле становилось все хуже. Антибиотики действовали на желудок, ее постоянно тошнило, она не могла ничего есть. Я не останавливаясь носила ее на руках – как в первые дни, в роддоме – и чувствовала, что ребенок становится все легче и легче. А врачи только отмахивались от нас. Как и тогда.

– Она третий день ничего не ест! Ее постоянно рвет!

– Может, – глубокомысленно предположила врач, – она у вас земли из горшка с цветком наелась? Вон фикус в коридоре стоит рядом с палатой.

– Вы что говорите?! – от наглости и абсурда у меня потемнело в глазах. – Я три дня ее с рук не спускаю! Полуторагодовалый ребенок голову не может поднять, у нее нет сил. Какая земля?! Она ничего не ест!

– Кормите! – возмутилась врачиха, как будто и не слышала того, что я говорю, – наше дело лечить!

Я снова была во всем виновата. Плохая мать. На кого мне было пенять, кроме самой себя?

Ревела дни напролет, вышагивая с Нэллой на руках от окна до двери палаты. Мне было жалко ее. Я умирала от любви к своему ребенку и страха за ее жизнь. Шептала дочке на ушко все ласковые слова, которые только приходили в голову.

Нас мучили две недели в стационаре: никто не слышал и не хотел понимать, что происходит. Мы обе превратились в полуживых скелетов. У меня снова открылось кровотечение. И только после этого врачи решили отпустить нас долечиваться домой – от греха подальше.

Если бы кто-то подсказал мне тогда, как нужно разговаривать с врачами. Если бы кто-то убедил, что нужно слушать только себя, когда дело касается ребенка. Никто лучше мамы не знает, что нужно малышу. Никто не смеет указывать, что ей делать! Но ничего из этого мне в голову не приходило. Я боялась врачей и обвиняла во всем себя – плохую мать.

Материнству не учат в школе. Далеко не всем мамам оно передается в наследство. Отсутствие осознанности, понимания истинных потребностей и нужд ребенка – источник серьезных проблем. Учиться быть мамой и папой, получать знания о детской и семейной психологии нужно каждому родителю.

Глава 6

Киндидак ку-ку

Шел последний, третий, год аспирантуры. Нэлле к тому времени исполнилось два годика. Мы с ней жили прежней жизнью – вставали, завтракали, готовили, играли, читали, учили первые буквы. Новшеством было то, что у нас появилась няня на несколько часов в день – для прогулок. Нэлла отказывалась спать по два часа подряд, а мне нужно было дописывать последнюю главу диссертации и готовиться к защите.

Дочка на удивление легко пошла на контакт с незнакомым взрослым и быстро привыкла к няне. Потом первую женщину по не зависящим от нас обстоятельствам сменила вторая, чуть позже третья. Нэлле, казалось, было все равно. Она спокойно уходила на прогулку с каждой новой няней и весело щебетала с ней. Тогда мне все это не казалось тревожным знаком. Даже наоборот. Я восхищалась общительностью своей дочки. И хотела для нее самого лучшего: как понимала это сама.

За полгода до защиты я заявила мужу, что наша девочка растет и ей теперь нужна отдельная комната. Сколько можно спать в детской кроватке рядом с родителями?

– Денис, давай поменяем квартиру, – завела я опасный разговор.

– Денег нет.

– Нам уже тесно здесь.

– Тебе надо, ты и меняй! – разозлился он.

И я это сделала. Заняла у своего дяди огромную кучу денег в надежде на то, что сразу после защиты начну зарабатывать и стану отдавать долг. Нашла трехкомнатную квартиру неподалеку от наших с Денисом мам – в итоге мы оказались в соседних домах, еще и детский сад во дворе, все прекрасно – придумала схему размена для хозяев трехкомнатной, отыскала нужные варианты и оформила сделку. Мы переехали в ноябре.

Защита диссертации была назначена на февраль.