Наши границы

Диего не виноват, что мы встретились. Никто не виноват. Так произошло и его жизнь не должна зависеть от меня, также и его семья. Они не могут потерять его ещё и физически, потому что морально он уже закрыт. Либо его потеряю только я, либо его потеряю я и ещё шесть человек, а в будущем семь, когда у Рома родится ребёнок. Кого я выбираю? Себя. Такой выбор сделает любой человек, потому что он единственный правильный. Я не имею права забирать у него свободу и семью. Но он забрал моё сердце и душу. И я готова попрощаться с ними раз и навсегда, потому что они в правильных руках.

Смотря на дневник перед собой, я достаю записку Алана и вновь позволяю слезам пробраться наружу. Он больше никогда не поможет мне разобраться с самой собой. Закрывая глаза, я представляю, что он сидит рядом, его волосы вновь небрежно торчат в разные стороны, придавая игривую сексуальность и обаяние, он топает пяткой по полу и потирает подбородок, подбирая правильные слова. Но теперь это лишь плод моей фантазии, с помощью которой я хочу восстановить прошлое, с помощью которой я могу почувствовать его вновь. От боли, которая разрывает меня изнутри, хочется выть и лезть по стенам, но я держусь. Держусь, как он всегда говорил:

«– Гри, ты сильнее всех нас вместе взятых.

– Да, с собачьей кличкой, – хмурюсь я.

– Ты – боец, самый настоящий боец, как любая собака.

– Ну, спасибо, теперь ты признаешь меня собакой.

– Собаки верные, сильные, готовые прийти на помощь и защитить собою.»

Я знаю, что не смогу сказать Диего что-то в лицо, я думала, что я сильная, но я слабая. Если Алан думал, что я борцовская собака, то на самом деле я лишь мелкий тюфяк, которого носят в сумочке. Вырывая лист бумаги, я нахожу в ящике ручку и пишу, потому что вижу в только один выход – записка. Я знаю, какую боль может доставить лишь один лист бумаги, потому что сегодня таким человеком была я. Это эгоистично с моей стороны, но я пишу. Пишу ложь, которая должна заставить его отвернуться от меня, дав понять, что я не то, что мы были заранее обречены. Я убеждаю его, что всё в прошлом, что это лишь отношения на сексуальной почве, но сама не верю в то, что пишу.

Оставив дом бабушки и дедушки с тем, что мне нужно подумать, я вновь попадают под морозную вьюгу, бьющую в лицо, но я выбираю не такси, а идти пешком в надежде на то, что свалюсь с ног с болезнью, которая убьёт меня, ведь будущая жизнь не сулит быть сладкой.

Чемодан быстро забивается, и всё это время я реву. Слёзы бьют ключом из глаз. Я не могу остановиться, да и зачем? Я выплакиваю свою боль, потому что у меня нет другого выхода. И всё, о чём я могу думать – Диего. Ночи с ним. Дни с ним. Завтраки. Ужины. Тренировки. Свидания. Ссоры. Всё это огромным камнем давит на мою голову, благодаря чему я иду в свой собственный ад. Он будет ненавидеть меня, но со своей стороны я буду знать, что он счастлив и свободен. Буду знать, что руки моего отца никогда не дотянутся до него, потому что я собираюсь выставить условия, которые раз и навсегда лишат его этой возможности. Лишь в этом я нахожу утешение и оправдание своему поступку.

По пути, я заезжаю в университет и проскальзываю в тренерскую, дверь, в которую открыта. Пустой кабинет напоминает мне о втором разе. Закрывая глаза, я трясущимися руками кладу письмо на стол Диего под тактический план, который мы делали вместе. Когда люди говорят о том, как тяжело тем, кого оставили, они не думают о том, как тяжело тем, кто оставляет. Но я скажу: тем, кто должен оставить свой свет, свою жизнь, своё сердце, свою душу в виде другого человека – ещё хуже. Я знаю это по себе. Нет ничего хуже, чем вырывать собственное сердце из груди. Нет ничего хуже, чем отказываться от самого себя. А именно это чувство того, что ты мертв внутри, ощущает человек, который оставляет.

Телефон пятый раз верещит у меня в кармане, но я уже знаю, что это Оливер или Саманта, которые звонили до этого. Достав мобильник, я хочу отключить его, пока колёса чемодана стучат позади, но застываю. Одно имя из пяти букв способно заставить моё и без того распотрошенное сердце вновь разбиться. Жду, когда Диего скинет вызов, чтобы написать ему, но он вновь звонит. Я всё же дожидаюсь того момента, когда экран тухнет и быстро набираю слова: «Всё будет хорошо. Я люблю тебя». Мне больше нечего сказать, и я успеваю нажать кнопку отправить до того, как телефон выхватывают из моих рук. В следующую секунду он падает на плитку, а каблук отца впивается в экран.

– Правильный выбор, Грейси, – скалится отец, позади которого стоит Арчер и мама, только первый не в таком радужном настроении, как мама. Брови Арчера сведены на переносице, он явно гадает, почему я пришла.