Наши хрупкие надежды

— Ты не смогла выстрелить в того парня и думаешь, что попадешь в меня? — смеется он, а я чувствую давление пальца на крючке и понимаю: еще чуть-чуть, и я выстрелю в его яйца.

Выдохнув, я покидаю гостиную, бросаю оружие в тумбочку, падаю на кровать и ощущаю, что та поддержка, которая меня окружала вчера, испарилась, и нет его слов, что я молодец. Нельзя интересоваться его жизнью, Мишель.

АДАМ

Получить зарплату и половину отдать дилерам. Отлично! Хоть у меня еще есть заначки, но деньги бы все равно не помешали. Просто тогда я не мог думать ни о чем, кроме нее.

Мне даже кажется, что я спас не только ее, но и себя. Я ведь должен был Патрику деньги и вот, таким способом закрыл долг. Стоит ли мне говорить, что я знаю ее брата? Я бы и не знал, если бы не зашел к ним.

Возможно, я сделал больно Мишель, но я не хочу, чтобы она снова чувствовала то, что чувствует сейчас. Ее жизнь и так опасна, зачем ей двойная опасность и проблемы? Ей не нужно знать больше обо мне или о Чарльзе. Она достойна большего. Как бы мне не хотелось ей открыться, я защищаю ее, отталкивая. Но есть проблема… как долго я смогу справляться, если она так сильно мне нужна? Я сейчас не усну, и, кажется, этот день можно смело называть «как в прошлый раз», ведь только эта хрень меня сейчас спасет. Я встаю с дивана и, добравшись до кухни, достаю то, в чем нуждаюсь.

4 ГЛАВА МИШЕЛЬ

Глоток за глотком я опустошаю рюмку. Сегодня пятница, и мы, как и всегда, отдыхаем в баре с коллегами. Я все также сижу за барной стойкой, пока Николь, распустив свои белые кудри, подкатывает к Герману, руководителю детского хора. Сестры Джо и Тейлор танцуют неподалеку от них академии, пошел в туалет. Но уверена, он занимается там кое-чем другим. Ведь

Да, Тео красивый. Ему идут татуировки, которые украшают каждую руку, большие туннели в ушах и пирсинг на губе. Но для меня он ребенок. Ему всего-то 21.

Господи? И это говорю я? Та, которая спала с выпускником академии? Его звали Харви, он учился в моем классе и отлично играл на скрипке. Не знаю как, но между нами что-то пролетело и последние несколько месяцев мы только и делали, что занимались сексом. То у меня в кабинете, поздно вечером, то у него дома, ведь не могла я его привести домой, где валяется без сознания брат! Да, по закону мы все нарушали. Ведь нравилось. А потом он выпустился, я его поздравила и все… говорят, он учится в Джулиарде.

Покинув свое эротическое прошлое, возвращаюсь в темное настоящее. Ребята присоединяются ко мне, и мы выпиваем все, что только бармен наливает. Я говорила, что знаю свою меру, но сейчас мне это вовсе не нужно. Неделя была ужасной, и я заслужила расслабиться.

***

В глазах двоится. Боже, хорошо, что водитель быстро довез, а то меня бы вырвало прямо на сиденье.

Топаю в своих белых сапогах на каблуках и в блестящей тунике — единственном наряде, который я могу назвать откровенным. Уж сильно он короткий.

Не успев и зайти в подъезд, я слышу стоны со второго этажа… все ясно.

Я не останавливаюсь и, дойдя до двери, бью, что есть силы. Раскрываю глаза шире, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя, облизываю губы, на которых остался вкус шота.

Дверь наконец-то распахивается, и я незамедлительно целую Адама, но тот резко отстраняется и смотрит на меня.

— Что ты делаешь?

— Разве ты сам этого не хочешь? — интересуюсь я, хотя знаю ответ. Как бы он меня не отталкивал, он меня хочет.

И это доказывает то, что Адам хватает меня за спину, закрывает дверь и прислоняет меня спиной к ней. В жарком пьяном поцелуе наши губы растворяются. Я поднимаю руки, и Адам снимает с меня тунику. О боже, спасибо, что на мне красивое черное белье.

Мое тело в приятной ловушке его губ, которые целуют мою шею, и рук, которые пытаются снять лифчик сзади.

— Постой, нужно спереди, — шепчу и ставлю его руки на застежку прямо между грудью.

Он аккуратно снимает, и белье падает вниз на пол, где вскоре окажемся мы. Ведь так, да? Я пьяна, но разум все еще продолжает подавать мне сигналы жизни. Не очень хочется спать с Адамом в комнате, где стоит фотография его покойной жены… я буду чувствовать себя до боли ужасно.

Наконец Адам срывает с себя свою футболку. То, что он тренер, доказывает его накаченное тело, чуть загорелое на солнце, кубики, по которым мои пальцы проходят. Черт, он слишком горячий!

Адам, не задерживаясь тянет меня к себе, поднимая и относя в комнату.

***

Мои серо-голубые глаза тонут в его карих, когда он нависает надо мной, одаривая тело поцелуями и спуская мои трусики. Я смотрю в потолок, в глазах мерещатся звездное небо, на котором взрываются фейерверки, а через секунду кусаю палец, когда он оказывается внутри, повернув меня спиной к себе.