Наши крылья растут вместе (СИ)

Иногда Даниэль мог часами молчать, уставившись в монитор ноутбука, читать литературу про закрылки, элероны и шасси. Он мог уйти с головой в кипу бумаг, лежащих на его столе или обсуждать по телефону летные графики с начальством. Оливия молча готовила кофе и ставила чашку перед ним, рукой смахивая на пол документы ИКАО и видя, как поднимаются уголки его губ, растягиваясь в улыбке. Она брала его за руку и, смеясь, тянула за собой на горячий песок пляжа. Их маленький рай на земле - всего лишь несколько метров казались километрами свободы.

Иногда они ехали в соседний аэропорт, где под лучами уходящего солнца, встречали закат. Всего лишь пару уроков и Оливия без страха поднимала в воздух белую Цессну, восторженно крича от действия дофамина.

Впервые Оливия испекла пирог с яблоками, узнав рецепт у мамы. Впервые Джина не задала ни одного вопроса, лишь давая советы по его приготовлению. Жаль, что с яблоками... Хотелось с персиками... но это неправильно по отношению к Даниэлю. Тема персиков была запретна даже в словах. Оливия не начинала заводить разговор об отце Даниэля, боясь раздраженной реакции. Но чем больше проходило времени, тем сильнее становилось желание помочь ему преодолеть свои страхи от детских воспоминаний.

- Нельзя давать воспоминаниям портить себе жизнь. А ты ее себе отравляешь, придумывая легкий способ не вспоминать об этом.

Даниэль, нахмурив брови, встал с кровати и направился подальше от девушки, чтобы не слышать ее слов. Он не хотел ничего вспоминать, ни детство, ни отца, ни день его убийства, ни все что было дальше после его смерти. Проще было не думать об этом. Оливия была сильнее его, Мария Фернандес Торрес и ее дочери видимо тоже, один он не мог смириться с той ужасной трагедией.

Стоя возле большого окна своей спальни, всматриваясь в темноту улицы, он чувствовал присутствие Оливии. Она встала за ним, коснувшись руками его груди и ее жаркое дыхание согрело его спину:

- Мой отец, капитан, за его спиной находились люди, и он отвечал за их жизни. Он командовал всем экипажем. Он считал себя сильным. Но мужчины морально слабее - это факт. И он часто приходил домой в подавленном настроении, угрюмым, задумчивым. Мама это замечала и пыталась с ним разговаривать. Но он молчал, держа все в себе, пока она хитростью не выведывала у него причину плохого настроения. Однажды я слышала такой разговор и поверь, папа всегда уходил от нее с уверенным видом. Мы, женщины, морально сильнее, но Бог не просто так дал нам это качество. Значит, кому-то мы его должны отдать. И если я отдам его тебе, то это сделает меня счастливой.

Даниэлю показалось, что он умер и перед ним стоит ангел, напевая песенку про отпущения грехов. Он обернулся к девушке, чей голос, как молитва, только что обрушился на его слух, но над ее головой не было нимба:

- Я не нуждаюсь в этом. И давай закроем эту тему.

- Хорошо, - она отступила на шаг назад, всматриваясь в его глаза. Она прекрасно знала, что он не хочет перед ней казаться слабым. Ведь Даниэль Фернандес Торрес не мог этого признать, - значит, это буду не я. Но еще и лучше, мой мозг не взорвется от идей, как тебе помочь.

- Мне не нужна помощь и уж тем более от женщин, - он задумался, вспоминая хоть одну женщину, которая с пристрастием интересовалась бы его прошлым. Их всех интересовало настоящее - четыре желтые лычки на его погонах, статус капитана, красивая форма и деньги. Никто никогда не лез в его душу, даже Паула робко боялась задать лишний вопрос. Сейчас перед ним стояла та, которую было не удивить ни статусом капитана, который скорее ее должен отпугивать, ни деньги, она принимала жизнь такой, какая она есть. В его жизни эта сильная духом девушка стала первой.

- Конечно, - улыбнулась Оливия, щурясь хитрым взглядом, - проще ненавидеть прошлое, так легче. Ненавидеть детство, ненавидеть его запах, перекладывая на него всю злость. Ты прикрываешься ненавистью, которая не дает тебе дышать глубоко и спокойно.

Даниэль стиснул зубы, пытаясь не нагрубить ей, вспоминая постоянные трения между ними. Бог послал ему испытание в лице Оливии Паркер, которая пыталась запихать его обратно в прошлое.

-Что мне делать? Есть персики, от которых меня выворачивает?

- Наверняка ты делал это в детстве постоянно и если оно было счастливым, то их запах не может ассоциироваться со смертью отца.

- Моя сестра психолог, но даже она не смогла помочь мне, Оливия, не старайся.

Возможно, все его женщины были не плохим вариантом. Они молча радовались тому, что имели его рядом с собой. Но Оливии этого было мало.

- Хорошо, - кивнула девушка, закусив нижнюю губу и опустив взгляд в пол.

Она стояла напротив него с поникшими плечами, обиженным видом, такая красивая, что Даниэлю захотелось забрать все свои слова обратно и слушать ее щебет бесконечно. Он прекрасно осознавал, что ее слова дышали смыслом и она произносила их, желая хоть как-то помочь.

- Хорошо? - Он сделал удивленный вид, пытаясь воскресить ее старания, - Оливия Паркер сдалась?