Наши люди в Шанхае

Не в лесу живем! Не тот, так другой преподаватель экзамен примет и в зачетке распишется.

Эти свои доводы она и выложила тогда Левандовскому.

Тот на удивление легко согласился.

— Делай, как знаешь, — сказал. — Время у нас еще есть. Управишься за год? Ну, смотри. Денег, узнаешь, сколько там надо, скажешь, я дам. Лады, значится. По рукам!

Левандовский слово свое сдержал. Денег дал столько, сколько просила. Не поскупился.

Юля занялась диссертацией, а он словно и забыл об их договоренности. Никогда ничего про ее аспирантские дела не расспрашивал. Ждал, видно, когда год закончится.

Юлька тоже к нему с разговорами не лезла. Чего попусту языком молоть?

А тут вдруг такая осведомленность. С чего бы это, с какого такого перепугу у Левандовского пробудился интерес к клинической психологии?

Что ему нужно? Что Ленчик хочет от нее услышать?

Юлька прокашлялась, виноградинку дожевала, вздохнула поглубже и, как в воду с обрыва:

— Какие проблемы, Леня? Нужна моя помощь?

Леонид ухмыльнулся. Видно было, остался ее прямотой доволен. Оценил. И тоже не стал ходить вокруг да около.

Так же прямо, как Юлька спросила, ответил:

— Нужна.

— Какая? — прищурилась Юленька. — Хочешь об этом поговорить?

Кретинка! Решила поиграть в добрую тетю доктора. Доигралась!

— Хочу! — кивнул Левандовский. — Слыхал, у вас на кафедре есть некий профессор Алсуфьев. Знаешь такого?

— Да. Сергей Алексеевич Алсуфьев. Мы вместе едем в Китай.

— Знаю. Я знаю, что он тоже едет в Пекин. Поэтому и обратился к тебе. Я хочу, чтобы ты его там убила, в Китае.

— Я?!

— Ты.

— Но почему я? Я ведь никогда раньше…

— Именно потому, что ты никогда раньше этим не занималась. А еще потому, что у тебя нет мотива. На тебя не подумают. Понимаешь? То есть ты не похожа на киллера и у тебя нет мотива для убийства этого профессора. Какие к тебе могут быть вопросы? Никаких! Согласна? Чтобы убить человека, нужно иметь причину. Мотив, как говорят следаки. У тебя, насколько я понимаю, мотива нет. Ты ведь не ссорилась с ним никогда, с этим самым Сергеем Алексеевичем? Нет? И конфликтов между вами не было? Не было. И неприязненных отношений между вами не было? Не было, не было. Я узнавал. Вот видишь, как чудесно все складывается. Ты мне поможешь, и никто тебя ни в чем подозревать не будет. Спишут все на китайцев. Говорят, их там, в Китае, уже полтора миллиарда. Неужели доблестная китайская милиция не найдет из этой туевой хучи народу никого, кто должен будет ответить за совершенное преступление?

— Да, но…

— Никаких «но». Он мне мешает.

— Мешает? Алсуфьев? Я правильно поняла? Тебе мешает профессор нашей кафедры? Этот книжный червь?! Но почему? Могу я узнать…

— Нет, не можешь. Так будет лучше для тебя. Меньше знаешь, лучше спишь! Ты просто подсыплешь ему в чай вот это, — он вынул из нагрудного кармана маленький стеклянный пузырек с белыми гранулами и потряс им перед носом у Юленьки. — Это яд. Смертелен даже в малых дозах. Не имеет ни вкуса, ни запаха, не оставляет следов в крови покойного. Что интересно, произведено сие чудодейственное средство от любых жизненных неприятностей в Китайской Народной Республике. В этом есть своя логика. Согласись? Отравить в Китае китайским же ядом. Неплохо задумано?

— Гм, — рассеянно кивнула она, лихорадочно пытаясь найти выход из страшного капкана, так ловко расставленного для нее Левандовским.

— Уверяю тебя, моя дорогая, — Ленчик сверлил ее взглядом, — для тебя это мероприятие совершенно безопасное. А меня ты здорово выручишь. К тому же я заплачу. Хорошо заплачу. Ты меня знаешь, я не обижу. Так как? По рукам? Ты согласна помочь?

— Да, — твердо сказала она. — Согласна.

Левандовский предложил, она согласилась. От таких предложений не отказываются!

Поэтому она и согласилась. У нее не было вариантов!

Она даже взяла у Левандовского за свою услугу аванс.

Взяла для отвода глаз. Для того чтобы Леонид не сомневался в ее лояльности по отношению к нему.

Деньги она ему вернет. Подумаешь — пять тысяч баксов! Ей не нужны проблемы.

Взяв доллары, она просто-напросто рассчитывала ввести его, таким образом, в заблуждение.

И была права. Левандовский купился. Купился как последний лошара.

Отслюнил пятьдесят купюр, отдал Юльке и успокоился. Решил — дело в шляпе!

Индюк отмороженный!

Развалился в кресле, разулыбался, размяк, стал вспоминать прошлое. Поверил в Юлькину искренность.

Самодовольный придурок!

Отказать Леониду в его просьбе она не могла. Но и выполнять эту просьбу не собиралась.

Знала, что не выполнит, уже в тот самый момент знала, когда без колебаний давала свое согласие.

И вовсе не потому, что ей стало жалко этого Алсуфьева. Ничуть! Одним хорошим психоаналитиком больше, одним меньше, ей, Юленьке, по большому счету абсолютно пофигу.

Никакой особой симпатии к этому доктору она не испытывала. Впрочем, какой-либо особой антипатии тоже.

Занудный до тошноты в своей правильности дядечка, закоренелый холостяк, чудаковатый ученый сухарь, погруженный в свои научные мысли и не замечающий никого и ничего вокруг. Ни рыба ни мясо, не пробивной, не инициативный, не интриган, не опасный…

Короче, сплошные «не».