Наши трёхъязычные дети

Пределом наших возможностей оказались полёты к родственникам на 2–3 недели, раз в год (иногда реже). Не язык был конечной целью наших посещений России и Америки – объединение семьи. Мы не ожидали заметных изменений в языке от этих вылазок: слишком коротки. К тому же, наши близнецы в основном общались с родителями родителей. С другими же детьми проводили не слишком много времени: двоюродные братья и сёстры большую часть нашего отпуска были, как правило, в отъезде. Если же оказывались дома, часто предпочитали компанию своих друзей. Что не удивительно: «немецкие» кузен и кузина младше и американских Оливии и Айзеи, и русской Ксюши…

Языковых «переворотов» полёты не приносили. Во время визитов никаких чудесных скачков в языковом развитии не происходило. Речевые сдвиги оказывались скорее полезным довеском к приятному и были, в общем, малоощутимы. По приезде же в Германию немецкий довольно скоро опять усиливался (ему возвращалась роль основного языка общения наших близнецов), – даже если дети после возвращения какое-то время оставались дома, то есть не ходили в детский сад. Как-то раз я записала: «Неужели стены напоминают, что здесь язык другой?»

В первый раз дети побывали в России, когда им исполнилось 1+8, в Америке – в 1+10.

Что это за период в развитии одноязычных детей? «Второе полугодие [второго года – Е. М.] – период развития активной речи и появления грамматических форм, предложений, формирование обобщений» (Борисенко М. Г., Лукина Н. А. Чтобы чисто говорить, надо… С. 11.). Если под активной речью и появлением грамматических форм понимать правильные предложения, то наши дети к этому времени отставали, и знакомство с родиной папы или мамы не слишком далеко продвинуло их в нужном направлении.

В речи Алека перемены были чуть заметнее – может быть, потому, что она развивалась в замедленном темпе. После первого полёта в Америку «неговорящий» Алек сказал свою первую фразу: All gone! В другой раз – выучил несколько новых слов (потрясший малыша airplan, он же – малёт…), начал наконец повторять слова по собственному желанию (а не только по нашей просьбе). В России Алек тоже охотно повторял и сам говорил слова. Причем даже многосложные: дудулька (семейное слово для пустышки), тананой (телефон), менанада (мармелад), вот ещё: частое выражение капаця много (хочу долго купаться). И это при том, что Алек всё ещё стеснялся того, как говорит! Я записывала:

«Сахахак» (опускает голову, стесняясь плохого произношения, конец трудно расслышать) = сухарик. (2+8)

Последний перед шестилетием детей американский полёт как будто оказался действеннее: серьёзнее повлиял на речь обоих детей. Нам показалось даже, что меняется языковая «диспозиция». Дети начали заменять общий немецкий – английским. Алек даже наедине сам с собой говорил только по-английски! Правда, это скоро прошло. Визит, во всяком случае, заметно улучшил английский детей: ушли многие кальки, даже самые «закоренелые».

Но насколько этот факт связан с поездкой? и с тем обстоятельством, что дети впервые вынуждены были говорить на английском – и только? (Получилось так, что они отправились в Америку без меня.) Иногда думается: не в том ли дело, что языку детей просто «пришла пора» вступить в завершающую фазу?

Поездки вызывали неожиданные эффекты.

В Анины 2+9 вдруг выяснилось, что она умеет считать по-английски до 8. В этом не было бы ничего удивительного, если б приятный факт не открылся сразу после полёта… в Россию! Странный результат действия языковой среды объясняется тем, что Аню учила считать моя пятилетняя (тогда) племянница Ксюша: она в то время только что начала изучать английский. Такие парадоксы наводят на мысль, что для ребёнка-мультилингва даже на ранней стадии существенным оказывается вовсе не объём языкового инпута и не количество говорящих на языке, но «авторитетность» носителей языка (а авторитетнее любых взрослых для детей – ровесники).

Так, может, как средство уравновешивания языков дальние поездки сами по себе не так уж и важны? Может, их с успехом заменит общение с однолетками на слабом языке? Впрочем, проверить эту «гипотезу» непросто: где же в Берлине найти детей, которым болтать друг с другом по-русски или по-английски проще, чем по-немецки…

Некоторые результаты поездок вызывали у нас скорее досаду.

Один из полётов в Россию (3+9) превратил довольно чистый (к тому времени) совместный немецкий детей – в смешанный (Собака krank. Ich gehe лекарства купить. […] He will пить und essen. Я приду mit der cat. Открой мне дверь. Ich bin nicht der Doktor! Там надо Teddy-B"ar стоять!).