Наши утехи

Это Эрбер ввел разные тарифы — смотря по тому, включен во время ебли свет или нет, его включали, если не приходилось иметь дело с уродцем, когда как раз надо полагаться на воображение, хотя мы и чересчур доверяем тому, что лезет в башку, поначалу вас разводят, ведь это экономия, когда представляешь себе Эрбера, а платить за это не надо, но в конце концов пробуждения становятся томными, и понимаешь, что не так уж дешево предаваться фантазиям, за претворение их в реальность платишь втридорога, тем более что Эрбер становится тогда соблазнителем, но он ошибается, потому что Поль плохо кончил и каждый день случаются драмы, например, Леонену, с которым он сходил в туалет, пришлось в следующий час выступать перед зрителями, однако для того, чтобы разбогатеть, мало спать с людьми, которые тебе не нравятся, и весь этот разврат принес Леонену лишь то, что он утопился в Борже; когда труп достали из тины, вид он имел, разумеется, неказистый, в мертвом парнишке не было ничего особенного, кожа мокрая и ледяная, одному лишь Беарну захотелось к нему прижаться, но это оказалось непросто, ведь честь трупов бережет суд, а Беарн не собирался всех нас компрометировать, чтобы сволоченцы случайно не нагрянули в Вакханаль, уж там-то с мертвыми детками шутки плохи — дескать, это мешает делать новых, но если их мальчишки так несравненны, что к ним нельзя прикасаться, иначе они утратят ценность, лучше бы научили их заниматься любовью, ведь Леонен покончил с собой потому, что ничего в этом не петрил, он застыдился, узнав, что мы видели, как он резвился с Эрбером, и испугался, что это дойдет до родителей, поэтому и пришлось развлекаться с другими жителями Вакханаля, но, по правде сказать, это его не развлекло, а стыд настолько разросся, что Леонен утопил его и себя вместе с ним, ему не о чем было жалеть, ведь его жизнь превратилась бы в ад: если он покончил с собой в таком юном возрасте, то в каком бы расположении духа он пребывал лет в восемнадцать, когда проблемы с членом становятся гнетущими? Раз Леонену не нравился секс, когда тот был еще бесплатным, как бы он им наслаждался, когда тот бы его разорял? Тем более что он не был таким уж милашкой, и обоснуйся он все-таки в Вакханале, клиентов у него было бы негусто, а работай он по расценкам Ива-Кретьена-Аделаиды-Миши и Эрбера, ему уж точно пришлось бы сигануть со стыда в Борж, ну а мы признались следователю, что покончить с собой после того, как дело уже замяли, — не признак большого ума, почему же тогда официально не вручить труп Беарну?

Нельзя, конечно, защищать всех каннибалов без разбору, жизнь стала бы невыносимой, если бы всякий раз, когда протягиваешь к кому-нибудь руку, нам бы ее отрубали, но есть и вежливые людоеды с аппетитом, как у птички; истинные гурманы — те, кто утверждают, будто каннибалы едят мальчиков с утра до вечера, и облизываются, рассказывая об этих трапезах, на которых они не стали бы скромничать, лишь бы их только пригласили, — кто же попрекнет их тем, что они лакомятся свеженькими жмуриками? Ведь если ждать слишком долго, перед тем как их сожрать, в покойниках заводятся черви и через неделю после пирушки у вас случается расстройство желудка, не считая того, что их нужно выкапывать, валясь с ног от усталости, а если накинуться на еще тепленький труп, то все будет хорошо, родители сэкономят на услугах похоронного бюро, ведь у тех, кто поливает людоедов грязью, наверно, просто редко убивали детей, Беарн отведал Леонена первым, потом этим пришлось заняться и остальным, не сказать, что парнишка был аппетитным, даже наоборот, со всей этой тиной, но мы понимали, что если бы труп остался презентабельным, его бы не разрезали на похоронах, так что поужинали мы на кладбище, в кои-то веки придя к согласию, в первую очередь, насчет сына Капо, которым мы воспользовались, но если бы нужно было свалить туда всех мальчишек на свете, в других местах тоже есть зыбучие пески, проблема в том, что большинство людей привыкли жадничать, и незачем кого-то есть, чтобы через час его выблевать, пищеварение — тайна за семью печатями, и мы не вправе кого-либо осуждать за то, что он изучает его работу в общественном туалете, где можно выяснить, каковы наиболее здоровые экскременты Вакханаля; Кретьен и Эрбер развлекаются тем, что срут там, а потом рассматривают собственное говно, обычно они не просто спокойно наслаждаются зрелищем размазанных по кафелю какашек, но, пользуясь их извержением, забавы ради изливают на кал малафью, так скупо распределяемую между жителями Вакханаля, будто она стоит меньше говна, — какое же это удовольствие!