Наши утехи

Беарн фантазирует, к примеру, будто он карлик, заточенный в заднице у мальчишки, и работа его заключается в том, чтобы по восемь часов в день добывать в этой шахте говно, но мальчишка постарался бы поскорее высрать стокилограммового карлика, хотя сама по себе мысль забавная — импотент щекочет тебе булки и вот-вот позовет еще и своего попугая, эта фантазия так никогда и не осуществилась, ведь Беарн чересчур ленив и, будь он карликом, пришлось бы продать его в цирк, у него был бы свой фургон, как у всех остальных, и он бы ни на кого не посягал, впрочем, он сознает, что не такой уж крохотка и, валяясь в говне, пока его член не начинает затвердевать, задумывается над тем, не лучше ли было выбрать мечту, больше соответствующую реальности, его ожирение не возбуждает, он паникует, ведь если очень быстро не подыскать новую идею, останется разве что ползти в душ; размышлять, сидя по уши в говне, — это уже ни в какие ворота, к тому же, по мере того как он раскидывает мозгами, какашки остывают и становятся несъедобными, так что выходит, от фантазий пользы ноль, раз уж ни одна из них не удовлетворяет по-настоящему, ведь ничто не мешает Беарну представить себя беременной бабой, которую насилуют рукояткой лопаты на груде навоза, или собакой, которую трахает миллиардер, пока она истошно лает во время войны 14‑го года, он даже способен вообразить себя стройным великаном, у которого в заднице обитают другие мужики, если б ему это было по кайфу, но раз ему это не по кайфу, то к чему сочинять небылицы? Лучше уж сказать себе: я Беарн, и затем перейти к наслаждениям, учитывая, что об этом-то он и мечтает, впрочем, тут все нередко и заканчивается, ведь у его члена тоже есть свои привычки, и как только войдешь в ритм, опорожнение происходит само собой, сперма приносит немало хлопот, но это нельзя назвать победой для самого онаниста, который оказывается весь обосранный, с липким членом и клейкой волосней, от подобного оргазма ни у кого не встанет, поэтому эрекция и остается для Беарна столь таинственным явлением, ведь хотя и считается, что импотентом он стал от старости, в восемь лет он был ничуть не лучше, в конце концов он все же привык к любви, но, если оргазм и впрямь составляет счастье всех людей, Беарн предпочитает горе.

В точности неизвестно, когда началась любовь между Мишей и Кретьеном, но Миша влюбился первым, парнишке нравилось прижиматься к старшему брату, он кричал и плакал каждую ночь, пока отец не укладывал его в кровать Кретьена, тогда он вылизывал все тело спящего брата, Кретьен был такой вкусный, Миша ни на секунду не смыкал глаз, чтобы лучше его рассмотреть, догадываясь, что днем тот не будет так же благожелательно настроен, и старался ничего не пропустить, разминал его попку, пока возлюбленный спал, или просто любовался ею, чтобы не рассердить его слишком резкими движениями, во всяком случае, Миша бодрствовал по ночам, любовь изматывает, и спустя несколько месяцев Кретьен втянулся в игру, он был доволен, что Миша его ласкал, хотя ему и не платили, это означало, что парнишке действительно нравилось, ведь как только клиенты выкладывали денежки, они должны были восторгаться, чтобы не выглядеть лохами, и вскоре братья зажили душа в душу, однако Кретьену было невыгодно пылать безумной страстью к неклиенту, прошло время, и Капо был вынужден ввести Мишу в курс дела, ему тоже незачем из кожи вон лезть ради своего брата, плательщики — прежде всего, но он все так же осыпа́л Кретьена при каждой встрече поцелуями, упирая на то, что инстинкт могущественнее денег, а инстинкт подсказывал, что зарабатывать деньги — скука смертная, и все же приходится скучать, ведь деньги сильнее, Капо оставалось лишь объяснить ему психологию, что незачем превозносить так любовь, ведь это просто когда мальчишки жарят тебя между булками, это не помогло, и Капо махнул на них рукой, но снизил процент доходов с их собственных свиданий: раз уж деньги для влюбленных в инстинкт не важны, перебьются и так.