Наши уже не придут 2

Всё-таки, его активность заинтересовала правительство. А активность у него была, если на первый взгляд, безобидная…

Он поставил завод по производству полуфабрикатов, получил необходимые лицензии, после чего начал налаживать производство.

Всё по имеющимся рецептам, с дорогостоящей рекламной кампанией. Его реклама висит на билбордах почти на всех въездах в город, находится во всех газетах города, даже в рекламном блоке научно-популярных журналов, где полуфабрикаты позиционируют как еду будущего.

Первая партия готовых наборов для выпекания хлеба продалась отлично — домохозяйки оценили экономию восьми-тринадцати минут своей жизни при каждодневном выпекании хлеба. А всё потому, что Курчевский ткнул им этим в лицо — он указал на тот факт, что за год домохозяйка может сэкономить от 48 до 79 часов, которые можно будет потратить на что-то более полезное и интересное.

Всё это работает не так, но американцы теперь очень любят эффективность, на чём и решил сыграть Леонид. На слуху сейчас Генри Форд, выступающий эталоном эффективного расходования рабочего времени — американцы стараются ему подражать.

Согласно разработанному плану, Леонид охотно запустил в свой бизнес инвесторов. Желающих было много, поэтому Курчевский выбирал очень тщательно.

Естественно, первым инвестором стала Марфа Кирилловна, а за ней доля была куплена Пахомом Александровичем.

Третьим инвестором стал железнодорожный магнат Генри Эдвардс Хантингтон, давно искавший возможность иметь совместные дела с Курчевским. Деньги притягивают деньги…

Ещё несколько друзей Хантингтона купили незначительный процент в предприятии Леонида, после чего начался процесс укрупнения.

Три гектара были расширены до двенадцати, после чего на них было поставлено восемь фабричных цехов. Сейчас работает только три из них, а остальные ещё достраиваются.

Фабрика уже приносит неплохие деньги — около 55 000 долларов в месяц. При условии, что спрос не упадёт, а цехов станет восемь, производство начнёт приносить не менее 150 000 долларов прибыли.

И это чистая прибыль. Небольшой ручеёк денег уже потёк на банковский счёт Леонида и инвесторов, но это только начало.

Лос-Анджелес может «впитать» гораздо больше, чем тридцать восемь тонн полуфабрикатов в день, поэтому есть уверенная перспектива расширения производства на десятки цехов.

Но сильно расширяться Курчевский не будет — этого нет в плане.

А вот что есть в плане — новая продукция.

Недавно Парфёнов передал папку с технологической картой производства лапши быстрого приготовления. Ознакомившись с нею, Леонид не нашёл там ничего невозможного и дал старт сложному процессу международных взаимодействий.

Курчевский обратился в Русское советское правительственное бюро, с предложением купить патент на технологию изготовления лапши быстрого приготовления.

Заплатил он за него двести восемьдесят пять тысяч долларов США — ровно ту сумму, которая вызовет меньше всего подозрений. Слишком дорого — тайный коммунист поддерживает своих российских камрадов. Слишком дёшево — российские камрады поддерживают тайного коммуниста.

Потенциал лапши быстрого приготовления, которую только и надо, что залить кипятком и накрыть тарелкой, переоценить очень трудно. Это дело на многие миллионы долларов, если подойти по-деловому…

После завершения оставшихся цехов, производящих сухие смеси и макароны со спагетти, будет основана новая компания, в которой 100% будет иметь лично Леонид. Вот эта компания, которую он решил назвать «Фаст& Фид», и будет приносить ему основные деньги, на которые он и начнёт осторожно скупать различные патенты.

Товарищ Немиров, в секретном письме, переданном личным курьером, написал, что лапша быстрого приготовления — это будущее. И тот, кто будет владеть ею, будет владеть будущим.

Целевая аудитория — одинокие рабочие и, почему-то, дети. Товарищ Немиров уверен, что детям такое обязательно понравится.

Леонид пробовал первый образец, изготовленный по мотивам техкарты — сытно и необычно. Хотя он бы добавил побольше соли и перца в бульон, чтобы было менее постно.

«А так, лапша как лапша…», — подумал он, провожая специальных агентов до выхода. — «Но то, что её будет много, она будет дешёвой и готовить её легко — это, наверное, и есть то самое напророченное будущее».

В общем-то, он подозревал, что Бюро расследований заинтересовалось им из-за того, что он обратился за патентом в Советское бюро. Возможно, это было ошибкой, но он-то не сделал ничего плохого. Он просто, согласно американским традициям, честно купил перспективный патент и всё. За такое не сажают и не расстреливают, если он верно понял местные законы…

Когда агенты ушли, Леонид вернулся в свой кабинет, где его уже ждал Парфёнов.

Они со Смутиным работают в его компании, в службе безопасности. К ним подозрений у Бюро не должно быть никаких — биография у них насквозь буржуазная, с известными эпизодами сопротивления большевикам. И Курчевский, как оказалось, «не признавал власть большевиков, боролся против них в силу своих возможностей, а когда стало ясно, что они победили, уехал из страны».