Наши уже не придут 3

Курчевский — это прирождённый делец, гений от промышленности и изобретательства. Его идеи, в самом начале, казались разбирающимся людям нелепыми и смешными, но теперь это называют новаторством и визионерством. Последнее понятие ввёл сам Курчевский. Его называли визионером в контексте «фантазёр», «мечтатель», «прожектёр», но теперь этот термин, применительно к нему, используется в значении «провидец», «стратег», «реформатор».

Вот это, по мнению Столыпина, и называется масштабом личности — чтобы насмешка превратилась в новый термин, лишённый какой-либо шутливости.

Сам он невольно вспомнил о «обер-вешателе» и «столыпинских вагонах» — не о такой славе он мечтал, совсем не о такой.

Но своё дело он делает не ради славы. Россию нужно спасать от большевиков.

«Нужно инвестировать в Курчевского», — подумал Пётр Аркадьевич. — «Его предприятия на высоте и, пока что, стоят не так дорого, как гиганты иных отраслей. Пять-шесть миллионов можно и вложить…»

Только вот просто так акции его компаний не купить, ведь там желающих уже давно полно, поэтому нужен подход.

«Мария Константиновна как-то связана с ним — он же в её обществе…» — вспомнил Столыпин. — «Нужно заходить через неё, по-свойски…»

*5 декабря 1923 года*

— Да я-то тут причём⁈ — спросил начинающий раздражаться Немиров. — Тут это в порядке вещей! Родо-племенной строй! Я не могу напрямую запретить что-либо кому-то из старейшин — это не так работает! Наши взаимоотношения не предусматривают какого-либо прямого контроля!

— Тем не менее, партия требует подробного разбирательства, — ответил на это Ленин. — 7 января состоится расширенное заседание Политбюро — приказываю передать дела Стырне и прибыть к назначенному сроку.

Лоуренс Аравийский (1) сделал свой ход, причём такой, что Аркадий сначала удивился, а потом, в какой-то степени, восхитился.

В Афганистане началась Большая кровная вражда — так Немиров называл местную Гражданскую войну. Здесь нет никаких граждан, а войной происходящее не назвать, поэтому «Большая кровная вражда» — это наиболее исчерпывающе описывающий происходящее термин.

Конфедерация Гильзаи собрала большую джиргу, в ходе которой все участвующие в ней роды объявили всем жителям Нуристана войну.

Это, естественно, очень серьёзно сказалось на всех политических раскладах в регионе — боевые действия интенсифицировались до максимума, а всяческая торговля прекратилась.

Джелалабад, взятый почти без боя, за несколько недель умылся кровью — прибывавшие неделями пуштунские караваны, как оказалось, привозили с собой воинов, которые, в назначенный момент, начали резню всех и вся.

Город выстоял, но безвозвратно потерял около четырёх тысяч жителей и 719 солдат городского гарнизона.

Совет испугался — в течение следующих трёх месяцев он собирался полностью перебраться в Джелалабад, чтобы из него проводить свою власть над Нуристаном.

Совет отреагировал — на территории родов конфедерации Гильзаи были посланы «эскадроны смерти», то есть отряды воинов, которым было приказано уничтожить всех, кого они только встретят.

И вот на этом сыграл Лоуренс Аравийский — он заслал в Кабул несколько групп журналистов, которые засняли три разорённых пуштунских кишлака.

Заголовки европейских газет запестрели шокирующими фотографиями с зарезанными и застреленными детьми, лежащими рядами, из-за чего всей Европе резко стало не всё равно.

В статьях, естественно, дали исчерпывающую информацию о «главном виновнике всех бед, обрушившихся на этот некогда мирный край» — генерал-майоре Аркадии Петровиче Немирове. Мясник, палач, душегуб, кровавый душевнобольной — на эпитеты они не поскупились…

Успокаивало Аркадия только то, что недолго осталось Лоуренсу Аравийскому наслаждаться своей победой.

— У меня всё, — сказал Ленин и положил трубку.

Немиров бросил трубку в гнездо, после чего вышел из пункта связи.

Ушей его сразу коснулась палитра звуков — отбойные молотки, скрип металла, рёв двигателей.

Душанбе, куда его выдернули срочным приказом, переживал период невиданного доселе расцвета: одновременно строятся многие десятки зданий, преимущественно, жилых, приезжает много людей со всего Союза, а также завозится много грузов, преимущественно, мирного назначения.

Когда Аркадий приехал сюда в свою первую командировку в Афганистан, тут было то же самое — стройки не прекращаются ни на день.

Дюшамбе, который Немиров привычно для себя называл Душанбе, что вызывало некоторое недоумение у местных, уже стал небольшим логистическим узлом, связующим остальной Союз с Нуристаном.

Скоро, примерно в конце следующего года, завершат строительство асфальтированной автодороги, которая напрямую соединит Ташкент и Душанбе — тогда логистика станет масштабнее.

Сейчас всё везут сюда окольными путями, с крюком примерно в 400 километров, что очень расточительно. А всё Гиссарский хребет, лежащий между Душанбе и Ташкентом — уже обнаружены ущелья, через которые можно будет провести прямой путь, но вложения потребуются очень серьёзные.