Наши в ТАССе

Страна любви живёт туризмом.

Н. Хозяинова

Сидим охраняем столы.

Столоохранители.

Эх… Тут «мы убиваем время, время убивает нас… Когда же наступит перемирие?»

В буфете появилось шампанское.

Взял бутылку и уехал к Зайченке. Кто это? А чёрт его маму знает. В друзья не запишешь. А так… Скользкий типус с бегающими глазками.

У него дома с одной стены обои съехали на пол. Помог поклеить обои.

Гости стали собираться в десять. К двенадцати были все уже оченно хороши.

В три ночи выкатились на улицу горланить песняка.

Этого показалось мало.

Стали толкаться в снег.

Пухленькая Танечка подивилась:

– А почему ты чистый? Хочу тебя в снег.

– Я сам сяду.

Схожу с тротуара и чинно сажусь на снег. Она стоит рядом и сияет.

– Ну вставай. А то мой хахель Эдик уже косится.

Таня столкнулась со мной и ударилась лбом о мои зубы.

– Надо поцеловаться, – закапризничала она.

– Нет проблем.

Я дважды целую ушибленное место.

Галя, Лида из Владимира, Эдик легли почивать на диване. Баре!

Всем прочим гостям рекомендован тёплый пол.

– Твой хахаль спит? – спрашиваю Таню.

– Он притаился. Когда он спит – храпит жутко.

– И ты терпишь?

– Приходится.

– А вот я не храплю!

– Ну переходи в мои временные хахели…

– Знаешь, мне не хочется быть временно исполняющим какие-то обязанности.

– Сначала временно. Это зачтётся в испытательный срок. А потом будешь постоянно не храпеть…

1970

1 января, четверг Новогодняя ночь

Вернулся из гостей в десять утра.

В моей норе волчий холодище.

Уже два дня Маха отогревается у брата. Завтра он с женой едет в Сочи.

В пальто и в шапке подогреваю жареную картошку на электроплитке.

Зашла баба Катя и пожаловалась:

– У тебя я зябну.

– А мне жарко!

– Слушай баюшку. У колонки слыхала.

В новогоднюю ночь захмелелая мышка ввалилась в бокал с шампанским.

– Котик! Родимушка! – взмолилась она, увидев кота, проходил мимо. – Помоги выбраться!

– Я помогу. Но потом я тебя съем.

– Пожалуйста! Пожалуйста!! Целых три раза пожалуйста!!!

Кот опустил в бокал хвост. Мышка по нему выскочила и брызнула на ёлку. Пристыла самой на верхней ветоньке.

– Спускайся! Я должен тебя съесть. – Котик! Да ты что!? Кончай гнать мороз.[161] Ну ни стыда ни совести… Даже маленьким детям не разрешают есть игрушки с ёлки. Конфеты, печенья там. А я живая ж игрушка! Украшаю ёлку! И потом… Какой же ты наивнушка! Да мало ли что наобещает пьяная баба в новогоднюю ночь!

4 января Куда делась палуба?

Воскресенье.

Работаем.

Новиков пришёл с горькой новостью:

– Лида родила девочку. А я так хотел мальчика…

Аккуратова деланно, как всегда:

– Ур-ра! Ильич разродился! Ильич разродился!

В очереди за деньгами Резайкина поздравляет его с дочерью. Целует. А у него вид несчастного человека, недовольного тем, что его сняли вовремя с виселицы.

Вернулась из роддома и Бахметьева. Пришла за получкой.

– Родила?

– Родила…

– Мальчика?

– Если бы… Ничего… Переживу…

Аккуратова постукивает Медведеву на Сашу:

– Александр Иванович! Скажите Саше, чтоб аккуратней книжку вёл, – и трясёт перед ним талмудом для учёта поступающей информации.

– Хорошо. Соберу во вторник летучку.

Саша в ответ на этот «звоночек» стал Татьянку вежливо подкалывать.

Перед обедом подошёл к ней, наклонился и ядовито-ласково шепнул на ушко:

– Татьяна Владимировна, пойдёмте в столовую?

Она порохом пыхнула:

– Какая я Владимировна? Я – Валентиновна! Никуда я с тобой не пойду!

– Ах, извините!

– Испортил мне день! Вообще не пойду в столовую. Обойдусь апельсином… Но вас, Александр Иванович, я им не угощу. Он горький. Я его ем по принципу: лучше в нас, чем в ТАСС.

Бузулук погрозил пальцем Новикову:

– А ты, Володьк, не зажимай обмывку. Дочь не будет расти!

Новиков сердито отмахнулся.

– Держишь на супружницу камешек за пазухой? – не унимается Олег. – Не таскай – рубаху порвёшь. А если уж очень гневаешься на неё, так купи своей Лидуне в подарок за дочушку наушники[162] на меху и подмышечники из наждачной бумаги. И жди сына!

– Да отстань же ты, болтуха!

– Эха! – поворачивается Олег к Татьяне с улыбкой во все тридцать три зуба и направляется к ней с деланной ненадёжной походочкой. Широко раскинув руки, он духоподъёмненько поёт:

– На палубу вышел, а палубы нет.
Татьяна её растащила!..

Татьяна от него отмахивается:

– Не кати бочку на честную труженицу советского пера!.. Или ты и в сам деле хватанул сранья три стакана с первого подхода?

– Никак нет, Татьяна Валентиновна! – рапортует Олег, кинув руку к виску. – Никаких манёвров[163] с утреца! Поклевал грешной каши с молоком и весь завтрак. Я пришёл к тебе с докладом про нашего Вовика. Как услышит наш Володя про сына – на 180 градусов его воротит!

– А я, – говорит Татьяна, – готова родить сына горячо любимой Родине. Все претензии к Альбернади.

5 января Заседаловка

Какой же волк не считает себя наставником заблудших овец?

Б. Крутиер