Насилие

И тут Вэл вспомнила тот шкаф в его доме, обшитый панелями с хищными зверями, шахматными ходами, цветами — и ее фотографиями. Фотографии, испещренные десятками крошечных дырочек, где он бросал дротики в ее изображение. Убивая ее сотни раз в образе одним легким движением запястья.

«Убивает меня в образе», — прошептала Вэл, уставившись на экран. Может быть, именно это имела в виду Лиза, обвиняя ее в том, что она берет с собой других. Гэвин не мог ее найти, поэтому убивал молодых женщин, внешне похожих на нее. Давая себе временное чувство завершенности, одновременно посылая ей сообщение: «Когда я найду тебя, это то, что тебя ждет».

Потом она вспомнила загадочное сообщение Лизы: «Ты боишься?»

Вот только это сообщение отправила не Лиза, а Гэвин. Вэл знала это так же точно, как знала свое собственное имя.

Просто так, как будто последний кусочек головоломки встал на свое место, все обрело смысл. Он ожидал, что она поймет это раньше. Если у него и была слабость, так это предположение, что другие смогут следовать его собственной блестящей, запутанной логической цепочке. Он дразнил ее, издевался над ней.

Охотился на нее.

Желудок Вэл скрутило, и ей пришлось броситься в ванную, чтобы ее не вырвало на ковер.

«Он собирается меня убить».

Но как он мог? Он понятия не имел, где она. Вэл вцепилась в это, как в спасательный круг. «Он не знает, где я. И даже если бы знал, ее имя было другим». Она встретилась со своими незнакомыми глазами. Она была другой. Леопард не мог изменить свои пятна, но другие животные могли. Они могли изменить свои цвета, сделать себя тусклыми. Слиться с окружающей средой. Вэл прополоскала рот ополаскивателем, и когда ее дыхание вернулось к нормальному ритму, она провела поиск серийных убийц.

Многие из них были мотивированы сексуально или удовольствием. По какой-то причине убийство включало дофаминовый взрыв удовольствия, побуждая их убивать снова и снова. Их убийства носили циклический характер с периодами отдыха между плотными группами жертв. Было несколько имен, которые она узнала сразу, и от сравнений ее затошнило.

Она провела поиск по «Гэвину Мекоцци». Шахматные сайты, которые она помнила с первого курса, были перекрыты статьями, посвященными его участию в убийствах той ужасной ночи. Были также фотографии с судебного процесса. Ничего нового, кроме предположений о его исчезновении и предложений о вознаграждении за любую информацию о его местонахождении.

Она посмотрела на его фотографию в темном костюме с которой он смотрел изучающе и серьезно, и ее сердце сжалось, когда она увидела его красивое лицо.

Никто не связывал его с этими убийствами.

Да и как его связать? Он не оставил бы улик. Он был гроссмейстером в шахматах, привыкшим думать на несколько ходов вперед в каждой партии. Он принял бы во внимание все возможности, от самых больших до наименее вероятных, и планировал бы каждую соответственно.

Вэл снова посмотрела на его фотографию, ту самую, которая заставила ее плакать, когда ей было четырнадцать и она только что узнала, что значит, когда твое сердце разбито — не просто разбито, а использовано, избито и полностью уничтожено. Там было что-то…

Она вернулась к другой открытой вкладке со статьями о серийных убийцах. Да. Там тоже была фотография. Один из тех ужасных людей на суде. У него было такое же выражение лица. Это сходство заставило ее похолодеть. В лице серийного убийцы было своего рода податливое раскаяние, которое так же легко могло превратиться в веселье в другой форме света. Эти мертвые, бездушные глаза…

У Гэвина был самый пристальный взгляд. Большинство людей не могли слишком долго смотреть в глаза другому человеку, не чувствуя себя неловко, но его зрительный контакт всегда был непоколебимо продолжительным.

Зазвонил телефон. Вэл уставилась на него, как будто он превратился в скорпиона, готового ее ужалить. Она подумала, не перевести ли звонок на голосовую почту. Но что, если это было важно?

Что, если это Лиза?

Один взгляд на определитель номера сказал ей, что это не так, но она все равно сняла трубку, отвернув лицо, чтобы ее прерывистое дыхание не было слышно на линии.

— Д-да?

— Привет. Это Вэл?

На этот раз она забыла отвернуться.

— К-кто это?

— Это Джейд. Ну, помнишь, вечеринка… друг Мэри.

— Джейд? — Ее губы онемели. Она поняла, что сжимала их, чтобы не задохнуться в ожидании плохих новостей. — Ох. Ох, слава богу.

— Какая необычная реакция. — Его голос был легким. Обманчивым? Вэл не знала его достаточно хорошо, чтобы судить.

— Нет, я просто… эм, да, да, наверное, так и было. — Она заставила себя рассмеяться. Для ее собственных ушей смех прозвучал фальшиво. Может быть, он спишет это на связь. — Прости.

— Это круто. Так что в любом случае, я собирался спросить, не хочешь ли ты еще пойти выпить кофе. Может быть, завтра?

— Кофе. Завтра. — Вэл закрыла глаза и попыталась составить мысленный календарь. Он оказался пустым. В ее мире не было места для кофе. Все, что она могла видеть, были глаза этих молодых девушек. И убийцы. — Хорошо.

— Увидимся в шесть?

— Хорошо, — повторила она.