Читаем Насилие и социальные порядки полностью

Революционная вражда к корпорациям начала сходить на нет в 1795 г., когда Директория санкционировала формирование акционерных компаний. В 1801 г. была созвана комиссия для разработки нового коммерческого кодекса. Отчасти работа комиссии повторяла ту, что была проделана при подготовке постановления 1673 г., которое создало правовую базу для societe generale и societe еn commandite (Freedeman, 1979, p. 4). До революции французский монарх мог по своему усмотрению выдать лицензию societe anonymes. Новый Code de Commerce вступил в силу января 1808 г., в нем признавалось существование трех фирм: societe еn nom collectif (прежнее societe generate), societe- еn commandite (как в своей простой форме, так и в форме commandite per actions), societe anonyme. Партнерства с неограниченной и ограниченной ответственностью могли формироваться по усмотрению граждан. Формирование societe anonyme, то есть настоящей корпорации с ограниченной ответственностью, требовало одобрения Государственного совета (Freedeman, 1979, р. 10–16).

Развитие корпоративных форм во Франции шло схожим с Великобританией образом, главным отличием было то, что у французских фирм была третья правовая опция — формирование партнерства с ограниченной ответственностью с акциями или без. Как и в Великобритании, число создаваемых корпораций было ограниченным. Фридеман (Freedeman, 1979) приводит число 649 societe anonyme, сформированных между 1808 и 1867 гг. Формирование фирм всех типов было связано с бизнес-циклами, с волнами развития, которые приходились на годы повышенной активности. Экономический бум вынуждал к либерализации процедур создания новых корпораций; коллапсы вновь обращали внимание на опасность дозволения предпринимателям использовать дешевый кредит и наивность инвесторов во время бума, за этим следовало ужесточение процедур.

Как и в Великобритании, группы во Франции, которые посылали ходатайства в Государственный совет с просьбой выдать новые корпоративные лицензии, представляли наиболее могущественные и хорошо организованные группы интересов. Медленность процесса формирования корпораций создавала напряжение внутри элит.

Размер и разнообразие

anonymes

росли на протяжении 1850-х гг. Подобный успех наряду с зависимостью от акционерной формы делал двухуровневую систему, отделяющую

anonyms

от

commandites,

привилегированные фирмы от непривилегированных, все менее и менее терпимой. Даже самые приближенные сетовали на ригидность тех форм, которые были заданы Государственным советом и с которыми им приходилось мириться. Реформа назревала, особенно громкими голосами за реформу были растущие голоса тех, кто так и не смог вкусить плоды правительственной поддержки (Freedeman, 1979, р. 99).

И вновь, как и в Великобритании, требование реформ исходило от элит, особенно от элит, не способных никак повлиять на существующие привилегии некоторых групп интересов.

Хотя societe еп commandite (с или без рыночных долей par actions) и была более гибкой формой ведения бизнеса, недоступной для предпринимателей из Великобритании или Америки, данная форма была не лишена всех тех изъянов, которые были свойственны неинкорпорированным акционерным компаниям в Великобритании. Пассивные партнеры в societe еп commandite не могли иметь никакой связи с менеджментом, который был полностью под контролем gerant (es). Полное отделение собственности от контроля в некоторых случаях шло на пользу, однако во множестве случаев оно создавало значительные трудности, особенно когда инвесторы пытались использовать форму societe еп commandite для координирования бизнес-предприятия. Опасность возникала, когда пассивный инвестор все же имел отношение к управлению. В этом случае он становился активным партнером, ответственность которого уже не была ограниченной, со всеми вытекающими отсюда возможными правовыми последствиями для фирмы. Использование формы societe еп commandite par actions лишь усугубляло эту сложность. Владельцы акций par actions были анонимными, но они вполне могли быть названы активными, если они были вовлечены в процесс принятия решений. Societe anonyme была свободна от этих проблем.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общности
Общности

Представляем читателю первое полное издание на русском языке классического сочинения Макса Вебера «Хозяйство и общество». Эта книга по праву была признана в 1997 году Международной социологической ассоциацией главной социологической книгой XX века. Поскольку история социологии как науки и есть, собственно, история социологии в XX веке, можно смело сказать, что это - главная социологическая книга вообще.«Хозяйство и общество» учит методологии исследования, дает блестящие образцы социологического анализа и выводит на вершины культурно-исторического синтеза.Инициатором и идеологом проекта по изданию книги Макса Вебера на русском языке и редактором перевода выступил доктор философских наук, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Л.Г. Ионин.Книга представляет собой второй том четырехтомного издания труда Макса Вебера «Хозяйство и общество». Это первый полный перевод знаменитого сочинения на русский язык. Главы, вошедшие в настоящий том, демонстрируют становление структур рациональности, регулирующих действие общностей на разных этапах исторического развития. Рассматриваются домашняя общность, ойкос, этнические и политические образования, в частности партии и государства. Особого внимания заслуживает огромная по объему глава, посвященная религиозным общностям, представляющая собой, по существу, сжатый очерк социологии религии Вебера.Издание предназначено для социологов, политологов, историков, экономистов, вообще для специалистов широкого спектра социальных и гуманитарных наук, а также для круга читателей, интересующихся проблемами социального и культурного развития современности.

Макс Вебер

Обществознание, социология
Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся
Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся

Многие полагают, что культура – это исключительно человеческое явление. Но эта книга рассказывает о культурах, носители которых не являются людьми: это дикие животные, населяющие девственные районы нашей планеты. Карл Сафина доказывает, что кашалоты, попугаи ара или шимпанзе тоже способны осознавать себя как часть сообщества, которое живет своим особым укладом и имеет свои традиции.Сафина доказывает, что и для животных, и для людей культура – это ответ на вечный вопрос: «Кто такие мы?» Культура заставляет отдельных представителей вида почувствовать себя группой. Но культурные группы нередко склонны избегать одна другую, а то и враждовать. Демонстрируя, что эта тенденция одинаково характерна для самых разных животных, Сафина объясняет, почему нам, людям, никак не удается изжить межкультурные конфликты, даже несмотря на то, что различия между нами зачастую не имеют существенной объективной основы.

Карл Сафина

Обществознание, социология / Учебная и научная литература / Образование и наука