Насилие и социальные порядки

Мэдисон, Джефферсон и прочие республиканцы противостояли федералистскому большинству, сформировав политическую партию с целью побороться за президентский пост (Ferejohn, Rakove, Riley, 2001, p. 7). Однако формирование открытой оппозиционной политической партии таило в себе явную опасность. Стоящие у власти федералисты во главе с Вашингтоном вполне могли заявить, что их администрация является беспартийной. Так как партии и фракции рассматривались как нечто чреватое коррупцией, для республиканцев в 1790-х гг. притязать на контроль за правительством в качестве организованной партии значило делать себя уязвимыми перед обвинениями в коррупции [224]. Джефферсон и Мэдисон организовали партию настолько тихо, насколько это вообще было возможно, отрицая, подобно всем хорошим демократам, негативные политические импликации существования республиканцев как организованной партии. Они постоянно подчеркивали правоту своего дела. Республиканцы утверждали, что если их дело правое, то, значит, они не приверженцы некоей партии, но приверженцы правды. Соответственно, когда страна поймет мудрость их позиции, то не будет уже никакой необходимости в конкурирующих партиях [225]. Триумф республиканцев на выборах 1800 г. положил начало эре республиканского доминирования на уровне федеральной политики. Вместе с упадком федералистов как политической силы потребность в хорошо организованной политической партии на национальном уровне сильно снизилась.

Однако потребность в организации и координировании электоральной конкуренции на уровне штатов продолжала оставаться как никогда актуальной. При этом страх перед тем, что фракции могут оказать на политику разлагающее влияние, отнюдь не исчез. Создание экономических привилегий, которые могут быть использованы в политических целях, вызывало на уровне штатов куда большее беспокойство, чем даже на уровне национальном. После создания первой национальной корпорации в 1791 г. национальное правительство не учреждало никаких других корпораций вплоть до Второго банка США, история которого начинается в 1816 г. Несмотря на несколько попыток вовлечь федеральное правительство в финансирование транспортной и финансовой инфраструктуры, включая, например, предложение Джефферсона в его второй инаугурационной речи о создании национальной транспортной системы, конкуренция в конгрессе между штатами и регионами не позволила национальному правительству запустить серьезную инвестиционную программу⁵. Однако штаты уже в 1790-х гг. начали учреждать банки и компании по строительству мостов, они ввели дорожные сборы, к началу XIX в. в них стали появляться многочисленные каналы и железнодорожные пути, кроме того, начала оказываться финансовая помощь ключевым проектам. В период с 1790 по 1860 г. расходы штатов на инфраструктуру превысили расходы федерального правительства практически на порядок (Wallis and Weingast, 2005).

Динамическое взаимодействие между политическими и экономическими организациями в американской истории приняло несколько иное направление, чем в истории Великобритании или Франции. Различие заключалось вовсе не в том типе корпораций, которые учреждались американцами; банки, страховые компании, транспортные предприятия составляли большинство

Мэдисон, Джефферсон и прочие республиканцы противостояли федералистскому большинству, сформировав политическую партию с целью побороться за президентский пост (Ferejohn, Rakove, Riley, 2001, p. 7). Однако формирование открытой оппозиционной политической партии таило в себе явную опасность. Стоящие у власти федералисты во главе с Вашингтоном вполне могли заявить, что их администрация является беспартийной. Так как партии и фракции рассматривались как нечто чреватое коррупцией, для республиканцев в 1790-х гг. притязать на контроль за правительством в качестве организованной партии значило делать себя уязвимыми перед обвинениями в коррупции [226]. Джефферсон и Мэдисон организовали партию настолько тихо, насколько это вообще было возможно, отрицая, подобно всем хорошим демократам, негативные политические импликации существования республиканцев как организованной партии. Они постоянно подчеркивали правоту своего дела. Республиканцы утверждали, что если их дело правое, то, значит, они не приверженцы некоей партии, но приверженцы правды. Соответственно, когда страна поймет мудрость их позиции, то не будет уже никакой необходимости в конкурирующих партиях [227]. Триумф республиканцев на выборах 1800 г. положил начало эре республиканского доминирования на уровне федеральной политики. Вместе с упадком федералистов как политической силы потребность в хорошо организованной политической партии на национальном уровне сильно снизилась.