Насилие и социальные порядки

Основание нашей империи пришлось не на мрачный век невежества и суеверия, но на эпоху, когда права людей оказались лучше всего поняты и определены; результаты поиска человеческим разумом социального благополучия значительны, сокровища, накопленные трудами философов, мудрецов и законодателей за многие годы работы, лежат перед нашим взором, вся эта совокупная мудрость может быть успешно использована для установления наших форм правления (Gay, 1969, р. 560).

«

Федералист» заслужил настоящее бессмертие как классика в искусстве политики. Это также классическая работа Просвещения, ценный преемник работы Монтескье «О духе законов» и важное дополнение работы «Об общественном договоре» Руссо (Gay, 1969, р.563).

Бернард Бейлин в названии своей книги «Начать мир заново: гениальность и амбивалентность американских отцов-основателей» (Bailyn, 2004) тоже очень точно выразил тот импульс к общественным изменениям, который был вызван этими просвещенческими идеями.

Исторические прецеденты очень важны. Однако тезисы о том, что современный мир обязан своим развитием британским вигам, французским республиканцам и американским отцам-основателям, что их способность положить начало новому миру привела к его возникновению, ставят нас перед серьезной исторической проблемой. Хотя поколение основателей и предприняло важные шаги на пути перехода, вовсе не их идеи стали тем, что позволило данным странам осуществить действительный переход. Их идеи смотрели в прошлое; они пытались придать смысл миру и истории, которые лежали перед их взором. Они смотрели в сторону нового мира лишь в той степени, в какой верили, что им удалось найти решение проблем, относящихся к XVII и XVIII вв. Опасности образования фракций, партий и конкурирующих экономических групп рассматривались ими как основные исторические источники слабости республик. Они надеялись минимизировать и сдержать эти опасности путем выстраивания сбалансированного государства с разделением властей, а также с наличием системы сдержек и противовесов. Они сталкивались с неизвестностью, поэтому были не в силах даже представить общество открытого доступа, которому еще только предстояло появиться. То, что казалось им опасностями — политические партии и корпорации, — стало тем ключом, который позволил выстроить стабильную республику с режимом открытого доступа.

Республиканская история заканчивается слишком быстро. Борьба за открытый доступ продолжилась и в середине XIX в., она потребовала значительных концептуальных, организационных и институциональных инноваций, выходивших далеко за пределы республиканских идей. Республиканские идеи о политических партиях и экономических организациях еще только должны были быть переосмыслены. Разрешение внутриэлитных конфликтов, а также создание условий для того, чтобы права элит были обеспечены и гарантированы от любых конфликтов, в конечном счете привели к институционализации открытого доступа в экономике и политике. Описывать изменения середины XIX в., приведшие к открытому доступу в экономике и политике, как реализацию идей Просвещения — значит препятствовать любым усилиям понять эти изменения. Конституции 1787 года, а также «Федералиста» оказалось недостаточно, чтобы привести США к системе открытого доступа.

Другой объяснительный нарратив фокусируется на роли масс, которые угрозами и давлением заставили элиты уступить свои привилегии и поделиться властью.