Насилие и социальные порядки

Заглавие замечательной книги Чарльза Тилли «Принуждение, капитал и европейские государства: 990-1992 гг.» (Tilly, 1992; Тилли, 2009) говорит о значении специализации внутри коалиции. Тилли прослеживает эволюцию национальных государств в Европе на протяжении тысячелетия, используя изменения в начальном характере политических и экономических институтов и организаций (например, распределения принуждения и капитала) для объяснения структур формирования государств. В модели Тилли правительства существуют для того, чтобы воевать, а их поведение формируется стремлением мобилизовать, координировать и распределять ресурсы наилучшим способом для победы в войнах. Неявной у Тилли остается логика использования насилия и контроля над ним, которую Роберт Бейтс сделал явной в своей вышедшей в 2001 г. книге «Процветание и насилие», используя примеры из той же европейской истории. Тилли во многом опирается на развитие крупномасштабных военных организаций, вылившееся в военную революцию, которая была изучена Джеффри Паркером (Parker, 1996) и другими. Рассмотрим концепции Бейтса, Тилли и Паркера более подробно.

Бейтс (Bates, 2001) описывает, как в мире постоянного беспорядка и насилия индивиды частным образом обеспечивают принуждение. Однако само по себе индивидуальное предоставление защиты дорогостояще и чревато проблемами стимулов. Каждый сам должен бороться за защиту своей личности, семьи и активов; более того, индивидуальное обращение к насилию ограничивает специализацию и разделение труда. Единственным ответом на мир насилия является родственное обеспечение принуждения при помощи института мести. Привлекая исследование Эванса-Причарда (Evans-Pritchard, 1940; Эванс-Причард, 1985) о нуэрах — конфедерации племен, обитающих в Южном Судане и Западной Эфиопии, Бейтс прослеживает логику сдерживания. Принуждение предполагает использование насилия или угрозы насилия. Не обязательно использовать действительное насилие для изменения поведения. Часто наиболее эффективный потенциал насилия возникает, когда оно остается угрозой, а не действительностью. Если члены родственной группы желают наказать кого-либо, кто навредил члену их родственной группы, баланс принуждения может нарушиться. «Сама готовность нуэров применять насилие является причиной того, что насилие применяется так редко», — пишет Бейтс (Bates, 2001, р.45). Пользуясь языком теории игр, насилие является результатом, которого игроки не ожидают, поэтому фактическое применение насилия является не принятым у игроков поведением. В результате наблюдаемый в обществе уровень фактического насилия отражает только одно измерение его действительного присутствия в этом обществе. Общества, в которых уровень действительного применения насилия невысок, могут тем не менее испытывать высокий уровень принуждения через угрозу его применения.

Обеспечение безопасности посредством вездесущей угрозы насильственного возмездия «создает хрупкий мир» (Bates, 2001, р. 47). Эта логика поддерживает мир в хрупком естественном государстве: несколько сложных организаций, ограниченные специализация и обмен, ограниченное богатство и общество, управляемое элитами, которые оказывают свое влияние через некоторую форму патрон-клиентских сетей. Как мы подчеркивали в главе 2, патронажные сети служат способом определения того, какие индивиды объединятся в случае возникновения вспышек насилия [164]. В хрупких естественных государствах угроза применения насилия пронизывает все общество. В самых простых обществах каждый должен быть готов применить насилие, а военные ресурсы сообщества широко рассеяны среди всего населения.

В базисных естественных государствах порядок обеспечивается более регулярным образом, по мере того как общество становится лучше организованным и более