Насилие (ЛП)

— Ничего. — Он слизнул последнюю каплю вина с ее горла, его язык все еще был холодным от льда. Когда Гэвин поцеловал ее, она почувствовала его вкус, и себя, и вино на его языке. Он обхватил ладонью ее грудь, слегка сжимая. — Это ясно?

— Да.

— Смотри, чтобы ты снова не забыла. — Не отводя взгляда, он вытащил один из тающих кусочков льда из ведерка рядом с кроватью и поднес его к губам. Она слышала, как он раскусил его. — Или я напомню тебе.

Прижавшись ртом к ее завиткам, он выплюнул лед и запечатлел поцелуй, который был одновременно горячим и холодным между ее ног. Ее мышцы напряглись, и Вэл тут же попыталась выпрямиться, но его крепкая хватка удерживала ее ноги раздвинутыми, когда он провел своим ледяным языком по гребню сплетенных нервов, отчего у нее перед глазами вспыхнули искры, а конечности превратились в желе.

Он очень хорошо умел ранить ее. Иногда ему даже не нужно было разрывать кожу.

Вэл кончила с мягким, пронзительным звуком, который был наполовину всхлипом, наполовину рыданием. Обычно это заставляло его останавливаться, но он продолжил эту медленную методичную пытку, разжижая ее внутренности, укорачивая дыхание. Ее пальцы, как когти, вцепились в простыни. Каждый раз, она была уверена, маленькая часть ее умирала. Она попыталась произнести его имя, но слова тоже стали крючками, которые затягивали ее горло леской, одновременно душа ее и проливая кровь.

Когда она подумала, что больше не сможет этого выносить, Гэвин отстранился. Он наблюдал, как ее мокрое от пота тело дрожит от толчков, которые были его делом, и облизал пальцы. Затем, погладив ее по щеке той же рукой, чтобы заставить вздрогнуть, он сказал:

— Приведи себя в порядок.

Он никогда раньше не предлагал. Ему нравилось отправлять ее домой такой, какая она есть, с остатками его прикосновений, покрывающими ее, как тонкий слой грязи. Она ненавидела то, как постыдно это заставляло ее чувствовать себя. Вспомнив, Вэл поколебалась всего мгновение, прежде чем исчезнуть в ванной.

Если он задумал что-то ужасное, она не заметила, а с его предусмотрительностью было бессмысленно пытаться избежать этого в любом случае. По крайней мере, вода была теплой и можно смыть с себя его прикосновения. Это она может сделать. Но мыло было его, принадлежало ему, холодное, вязкое и пахнущее сандаловым деревом.

Она задрожала от отвращения.

Когда Вэл вышла из ванной, завернутая только в полотенце, обнаружила, что Гэвин воспользовался возможностью избавиться от ее одежды, не оставив ей выбора. Вынуждая надеть то, что он принес для нее. Казалось, он молча смеялся над ней, когда шел в ванную, чтобы побриться, оставив ее одну, чтобы она могла одеться, быстро.

«Надеюсь, он перережет себе горло, — подумала она, натягивая джинсы. — Я надеюсь, что он перережет одну из вен. Что кровь забрызжет зеркало, стены и все остальное. Я надеюсь, что он умрет».

Белая майка была облегающей, обтягивающей и с глубоким вырезом. Он купил к ней темно-зеленый кардиган, который на ощупь был похож на кашемир и, вероятно, таковым и был. Наряд смотрелся хорошо —конечно, так оно и было, у него был наметан глаз на цвет, — а зеленый свитер идеально подходил к ее глазам.

— Это настоящая шерсть.

Он появился в зеркале позади нее, теперь обнаженный по пояс. Гэвин предпочитал бриться раздетым, чтобы не капать пеной на рубашку. Его щетина была укрощена до модной тени вокруг подбородка и рта. От него пахло сандаловым мылом, и оно было еще более свежим.

— Волк в овечьей шкуре, — пробормотала она.

— Ты — многое, моя дорогая, но не волк. — Она немного вздрогнула, когда он скользнул руками под ее руки, обхватывая живот, когда обнял ее сзади, как любовник. Кем, как она с тошнотой осознала, он и был. — И не ягненок тоже, — рассеянно проговорил он.

— Тогда кто?

— Хм?

— Кто я?

— Возможно, лиса. Да. Они хищники, на которых охотятся как человек, так и волк. И они тоже черные, — он заправил ей волосы за ухо, поглаживая кожу под ними подушечкой большого пальца, — и белые, — он наклонился, так что последнее слово было едва слышным мурлыканьем, — и рыжие.

Она покраснела, и его смех прокатился по ее спине. Гэвин выглядел нормальным, когда смеялся. Почти. Да, смех смягчил его лицо и согрел глаза. Но это лишь иллюзия, как и многое другое.

— А как насчет моей подсказки?

— Спаситель.

Это все? Это подсказка, которую она должна использовать, чтобы решить головоломку, которая спасла бы жизнь?

Ради этого она трудилась?

Она почувствовала, как он улыбнулся ей в шею.

— Увидимся через три дня, моя лисичка.

Глава 15 Рододендрон

 Общежитие пустовало, когда Вэл вернулась, к ее большому облегчению. Было около семь часов вечера, если Мэри отсутствовала достаточно долго, она могла попытаться выдать свое отсутствие за экскурсию в центр города. За покупками, может быть... или в ресторан. Не то чтобы Мэри ей поверила.