Насилие (ЛП)

— Я... просто встала слишком резко. Низкое давление.

Она не привезла с собой много вещей, как будто могла упростить более абстрактные проблемы в своей жизни, взяв на себя управление физическими. Может быть, чистота монашеского образа жизни прогонит демонов из ее головы. Или, может быть... может быть, это сделало бы все еще хуже.

(В некотором смысле, тебе это к лицу. Очень готично. Тебе идет, правда.)

Джинсы. Вэл заставила себя посмотреть на них. Увидеть их. Она сложила их вдоль, чтобы повесить на вешалки. Футболки. Рубашки. Свитера. Брюки цвета хаки. Ботинки, которые защитят от снега. Длинные топы.

Она чувствовала на себе взгляд Мэри, хотя та, казалось, никогда не смотрела в ее сторону, когда Вэл оборачивалась, чтобы проверить.

«У меня проблемы».

Вэл подошла к комоду и начала заполнять ящики. Нижнее белье. Спортивная одежда. Пижама. Парка. Шарф. Носки.

«Действительно большие проблемы».

Мэри все еще настороженно наблюдала за ней, Вэл это знала.

«Как будто я дикий зверь, напуганный и загнанный в угол, и она не знает, укушу я ее или убегу».

Бешенная.

Осторожно!

Ее кружка отправилась в ванную. Как и зубная щетка, зубная паста, шампунь для путешествий, бритвы и мыло. Их должно было хватить до тех пор, пока она не отправится за покупками.

«Что может произойти сегодня вечером», — напомнила она себе.

Идея пойти куда-нибудь с Мэри и встретиться с ее сестрами, которые, как подозревала Вэл, будут такими же болтливыми, как и сама Мэри, не была особенно привлекательной, но, по крайней мере, это лучше, чем идти одной. Стадный менталитет. Один в поле не воин. Инстинкт самосохранения.

«Послушай себя — ты даже говоришь, как он».

Мэри держала свой ноутбук на кровати, когда Вэл вернулась в их общую спальню. Она боролась с длинным синим кабелем.

— Это патч-корд? — спросила Вэл через мгновение.

Мэри подняла глаза.

— Ага.

Как по-средневековому. Вот вам и высокоскоростной интернет. В середине семестра возникнут проблемы.

— Где ты его взяла?

— Они раздавали их бесплатно.

— Где?

— В компьютерной лаборатории. Не волнуйся, я захватила для тебя один. Казалось, что они вот-вот закончатся. Твой в шкафу. С другой стороны, — добавила она, когда Вэл повернулась к месту, которое только что заполнила.

— Ох. Что ж, большое тебе спасибо.

— Без проблем, — нахмурилась Мэри. — Может ты где-нибудь видела разъем? Он похож на телефонную вилку.

Они стали его искать. В конце концов Вэл обнаружила разъем под кроватью Мэри. Та выругалась и заползла под дубовую раму, чтобы подключить кабель. Вэл воспользовалась этим моментом, чтобы вытащить бутылочки с таблетками из рюкзака и спрятать их за подушкой, где их никто не увидит.

— Что за дурацкое место для розетки.

У Мэри в тугих, завитых штопором волосах застрял пыльный комок. Вэл хихикнула, удивив их обеих, и виновато сглотнула.

— Ладно, я разрешаю. Смейся, — весело сказала Мэри, отряхивая ворсинки. — Приятно слышать!

Улыбка Вэл исчезла. Раньше она могла смеяться гораздо чаще. Она знала, как быть счастливой, свободной и беззаботной. Но он забрал все это, ранив ее, пометив ее, чтобы поймать в свою ловушку как можно скорее.

— Я, пожалуй, вздремну.

— Давай, — спокойно сказала Мэри. Она загружала свою страницу в Фейсбуке, выглядя вполне довольной собой. — Я разбужу тебя к ужину.

(По тому, как ты на меня смотришь, можно подумать, что я тебя съем)

Вэл с трудом сглотнула и сказала:

— Хорошо.

Глава 2 Амарант

Паралич являлся первым признаком того, что она спит: как проявление присущей ей беспомощности.

Второй — отсутствие сосредоточенности. Все казалось немного размыто по краям. Окончательные детали сцены терялись. Но даже в этом случае то, что она могла видеть, оставалось достаточно ярким, чтобы напугать, убедить.

Привести в ужас.

Пыль покрывала половицы, лепнину и подоконники. Обои в стиле флер-де-лис, с их кислым, затхлым запахом, и хрустящее черное постельное белье под ней. Так знакомо.

«Нет, — подумала она. — Проснись. Проснись!»

«Привет, Валериэн».

Все остановилось.

Он выскользнул из тени, одетый во все черное.

«Уже вернулась?»

Она не могла говорить. Даже если бы могла, это не имело значения. Его губы накрыли ее в удушающем поцелуе, от которого у Вэл перехватило дыхание.

Он обхватил ее через лиф ночной рубашки. Не он. Не совсем. Она понимала, что на каком-то уровне в ее сознании командуют подавляемые ею страхи и желания.

Это ее воображение.

Ее желание, расстегивает каждую крошечную перламутровую пуговицу.

Ее вожделение, развязывает шелковую ленту, чтобы обнажить ее плохо защищенное сердце.

«Ты позволяешь мне контролировать тебя, даже во сне». Его слова звучали как лед, обжигающий ее обнаженную кожу, как клеймо.

«Я ненавижу его, — подумала она. — Я ненавижу его. Я ненавижу его».

Его руки, под ее молчаливым руководством, начали скользить под подол ее ночной рубашки, поднимая пенистую ткань вокруг бедер.

«Ты знаешь, почему все так?»

Были ли ее слезы настоящими? Имело ли это значение?

Нет.

«Думаю, ты знаешь».