Нил.
А вы погромче, может, наш-то проснется…Катерина.
Ох, боюсь, – вдруг раскроет глазки и огорчится…Нил.
Что же нам делать? Приедет Квашнева, кинется к нему сразу – хуже будет.Катерина.
Ты сам постучи.Нил.
И то, постучать да прибрать, пока гости не наехали. А вдруг возьмут да наедут. Долго ли до беды.Катерина.
Насилу его после чая в сад прогнала; вчера говорил, говорил, говорил, говорил – птица и та помолчит в свое время; наш-то совсем затосковал; что делать будем?Нил.
Чего ему у нас нужно, никак не добьюсь.Катерина.
Барину паровик свой продает. У нас паровиков и без его достаточно; а он: ты, говорит, Клавдий Петрович, купи все-таки, по крайности ездить на нем будешь.Нил.
Станет вам Клавдий Петрович на паровике ездить!Катерина.
Вот грех, прости господи!Нил.
Идите, да воздержитесь, Катерина Ивановна.Клавдий
Нил.
А я говорю – гости могут приехать.Клавдий.
Не надо их…Послушай…
Сегодня она опять приснилась.
Нил.
Портретная-то?..Клавдий.
Да. Сначала вижу – будто я маленький и залез на дерево. На ветках все гнезда, и птицами пахнет. Залез и сижу, а внизу, на земле, красные бумажки валяются, от прошедшего фейерверка. Вдруг стало мне грустно, а потом еще грустнее… Сижу на дереве, заплакал…Нил.
Вот со мной тоже бывает. Сижу, сижу и ни с того ни с сего заплачу.Клавдий.
Странно стало – отчего грущу, и вдруг понял – вижу, по нашей поляне идет фигура. Так и захолонуло. Потом все перепуталось, перепуталось, перемешалось.Нил.
И у меня тоже, постоянно в голове все перепутается.Клавдий.
Сны оттого чудесны, что легко перелетаешь, не нужно ходить, маяться… То на дереве сидишь, и вдруг уже перед балконом… А полукруглое окно, знаешь, под крышей, сразу раскрылось, на подоконник облокотилась девушка, глядит глазами на небо, на сад, на дорожки и улыбается грустно… А сердце мое вот так и стучит; вглядываюсь, у ней знакомое лицо, родное… Хочу, чтобы и на меня посмотрела – посмотрит, и будет счастье… Рукой бы махнуть – не двинуться, а лицо у нее такое знакомое, боже мой…