Насильно мил (не) буду

Впрочем, было глупо предполагать, что она соберет все свои вещи в течение тридцати минут и навсегда исчезнет из моей жизни. Еще помотает нервы… Не хочу ее больше видеть, не дам ей такой возможности.

Достаю телефон, набираю Ясе сообщение: «Как устроишься, напиши, куда прислать вещи».

Кратко, ничего лишнего… Перечитываю раз двадцать перед отправкой. Наконец нажимаю кнопку.

Почти слышу, как поет свою трель соловей — такой звонок она установила на сообщения. Но это лишь звуковой обман, ведь Яси в квартире нет, соответственно, телефона тоже, хотя планшет лежит на кровати.

Жду минуту, две. Но она не читает сообщения. Странно, почему? У нее довольно громкий звук телефона, должна бы услышать даже на улице. К тому же есть вибро.

Не нужны ей вещи, что ли? Ни я, ни подарки мои. Почему? Другой кавалер щедрее? Тогда какого рожна собралась воспитывать ребенка со мной?

Не понимаю!

Я ничего в этой жизни не понимаю и не пойму.

Кое-как добредаю до гостиной, усаживаюсь на диван — как раз напротив стола, который ломится от угощений.

Наверное, мне было бы проще, если бы Яся поорала, швырнула в меня блюдо с оливье, обозвала козлом. Но не просто так ушла! Будто ждала, что я ее выгоню. Этот ее тихий уход убивает.

Безразличие ранит больнее всего.

Куда пошла? Сразу к нему? Или к подружкам своим. Если б некуда было, конечно, уж просто так из дома не увильнула бы.

Смотрю на всю эту роскошь, расставленную на белой скатерти, без сомнения очень вкусную, и удавиться хочется. Романтический ужин кажется насмешкой.

За каким чертом она все это готовила? Чтобы я за красотой убранства не заметил ее лживых глаз? Я же ее обожал, ни в чем не отказывал, пылинки сдувал. За что она так со мной?

В тридцатый раз за последние пять минут проверяю телефон. Но мое сообщение остается непрочитанным. Почему не читает? Почему не отвечает?

Уже на меня забила. Уже про меня забыла. Ну и скорость!

Глава 42. Адаптация. Она

Ясмина

Бреду сама не зная куда, а ночь сгущается.

М-да, я сделала большую ошибку, что вместо куртки не надела теплое пальто, которое недавно купила. Все же на улице ноябрь, а не май. И шапку не взяла. И перчатки… Почему я такая дурында? Меня может оправдать только то, что я попросту была в шоке.

До сих пор трясет от слов «любящего» жениха.

Выгнал, как нашкодившего кутенка! Забеременела? Иди вон! Нормальный такой подход, очень мужской. Только что мне теперь со всем этим делать — большой вопрос.

Чем больше мерзну, тем быстрее начинает работать мозг, очень скоро в голове всплывает воспоминание, как натолкнулась на хостел примерно в десяти кварталах от дома Захара. Я сейчас недалеко, кстати…

Иду прямиком туда.

Останавливаюсь перед вывеской и решаю, а нужно ли мне сюда. Но выбор невелик — улица или теплая постель. Выбираю второе, конечно же.

Внутри меня встречает парень лет восемнадцати. Худощавый и весь покрытый прыщиками, даже жалко его становится.

— Есть свободные места? — спрашиваю со вздохом.

Почему-то противоположный пол, особенно молодой, очень хорошо меня запоминает. Жалею, что не догадалась, перед тем как сюда зайти, натянуть на голову хотя бы бейсболку, ее-то в рюкзак кинула, в отличие от шапки.

— Мест полно, — кивает он. — Оплата посуточная, деньги вперед.

Достаю кошелек, протягиваю ему пару купюр.

— И паспорт, пожалуйста… — просит паренек, старательно что-то записывая в журнал.

А вот это уже лишнее, этого уже не надо.

— Извини, но паспорта нет, — пожимаю плечами.

— Как нет?

— У меня его вытащили. Пустишь так?

Уже готовлю слезную историю о том, как устала, и как мне негде провести ночь. Хотя и так понятно, что я в бедственном положении, поскольку ищу приюта здесь.

Но история не пригождается, паренек кивает:

— Ладно, сочувствую по поводу паспорта.

Молодежь. Наивняк.

— Покажешь комнату?

— Пойдемте, — кивает он и проводит меня в самую дальнюю.

В небольшом помещении всего четыре спальных места — две двуспальные кровати. По счастью, все пустые. Но это единственный плюс. Комната буквально кричит от нищеты. Все здесь старое и обшарпанное, пусть с виду и чистое.

— Сегодня мало народу, — пожимает плечами парень. — Меня зовут Егор, если что, зовите.

— Спасибо, Егор.

Он уходит.

Быстро переодеваюсь в спортивные штаны и свободную футболку, запихиваю вещи в рюкзак и кладу его возле подушки. В бродячей жизни правило номер один — держи вещи как можно ближе к себе, тогда больше шансов их сохранить.

Над кроватью висит темно-синяя шторка, дающая возможность хоть немного уединиться на случай, если кого-то подселят. Залажу на кровать и задвигаю эту шторку, отрезая себя от внешнего мира.

Скручиваюсь калачиком на неудобном матраце, морщусь от слишком едкого запаха дешевого стирального порошка, которым пропахла наволочка плоской подушки. Даже думать не хочу, сколько голов на ней лежало до меня.

Плачу тихо, почти беззвучно. Вряд ли людям в соседней комнате понравится рева за стеной. А что услышат — это без сомнения, ведь я отчетливо слышу чей-то мощный храп.