Наслаждения герцога

— Ты хотел сказать, что это тебе нужно что-то еще! Каким бы превосходным ни был твой погреб, я действительно пришел с еще одной целью. Я изучил ту газетную вырезку, которую ты мне дал.

— О! — отозвался Эдвард, моментально насторожившись. — И?..

— И я уверен, что в ней содержится шифр, как ты и подозревал.

— Так я и знал! — Эдвард пристукнул кулаком по ручке кресла. — Иначе зачем было Эверетту ее складывать и прятать в тайник в своем каблуке? Если бы эта чертова штука не отъехала, когда я обыскивал его вещи, мы об этом так и не узнали бы. Нахальный подонок!

— «Нахальный» — это правильное определение и подходит не только Эверетту. Его сообщники, кто бы они ни были, обмениваются посланиями у всех на виду и пользуются для этого газетами. Я работаю над тем, чтобы понять этот шифр, и я своего добьюсь. Однако он оказался сложнее, чем мне сначала казалось. Если бы ты смог найти мне еще пару образчиков, это очень ускорило бы дело.

— Мы их ищем, раз теперь узнали, где именно надо искать. Один из тюремщиков Эверетта упомянул о том, что в день своей смерти он жаловался на то, что ему не принесли утреннюю газету. Если рассматривать это недовольство в свете новых сведений, то у него появляется совершенно иной смысл.

— Это понятно, — согласился Дрейк. — Но продолжал ли он получать новые послание или только надеялся обнаружить нечто такое, что можно было бы использовать для того, чтобы получить свободу? Интересно, он догадывался, что его намерены убить?

— Не исключено, — стал рассуждать вслух Эдвард. — Возможно, именно поэтому он в последнее время начал говорить. Но конечно, если это было именно так, то почему ему было просто не предложить нам такой обмен, а не выжидать?

— Возможно, он все еще надеялся, что сможет угодить и тем и этим.

— К сожалению, на данном этапе это все только домыслы. — Эдвард снова медленно повернул рюмку, а потом одним глотком осушил ее. — Как только ты разгадаешь этот шифр, сразу дай мне знать.

Дрейк ухмыльнулся, явно предвкушая этот момент:

— Ты узнаешь первым.

— А тем временем я буду занят, сопровождая Клер на всяческие увеселения. На следующей неделе Пасха и официальное начало светского сезона. Невозможно будет отказаться от тысячи приглашений, которые уже сейчас к нам хлынули. Особенно поскольку маменька все еще не приехала.

— Не хотел бы я быть на твоем месте. Не выношу той суматохи, которая начинается каждый год.

— А мне казалось, ты любишь бывать в гостях.

— В гостях — да. А эти лихорадочные поиски выгодной партии… Вот без этого я вполне мог бы прожить, хоть по большей части и остаюсь в стороне. Слава Богу, будучи четвертым в списке наследников, я от этого избавлен.

Эдвард расхохотался:

— Только подумай, сколько всего на тебя обрушится, если Кейд, Джек и я погибнем при каком-то странном стечении обстоятельств! О, и малыш Максимилиан тоже. Кажется, наш новорожденный племянник перемещает тебя уже на пятое место в списке наследников.

— Вот и отлично. Я очень этому рад. Ты, Кейд и Джек можете рожать сколько угодно сыновей. Но ради всего святого, Нед, никогда не шути насчет того что вы все погибнете. Мало того что эта потеря принесет мне горе, одна мысль о том, что я стану герцогом, вызывает у меня содрогание. Откровенно говоря, я не понимаю, как ты это выносишь.

Эдвард спрятал улыбку.

— О, это совсем не так уж страшно. По крайней мере почти всегда.

— К счастью, вероятность такого события не так уж высока, — продолжил Дрейк, явно проводя в уме какие-то расчеты. — Примерно два миллиона семьсот девяносто три тысячи девятьсот семьдесят шесть к одному, если не предполагать, что вы вчетвером будете ехать в одной карете или плыть на одном корабле, не говоря о том, чтобы заразиться одной и той же болезнью. В противном случае вероятность повысится до… — Он замолчал и, сурово нахмурив свои черные брови, заявил: — Отныне вам всем надо запретить собираться вместе!

— Вот за что я тебя так люблю, — проговорил Эдвард, ухмыляясь, и встал с кресла. — За твой неизменный оптимизм.

Дрейк возмущенно посмотрел на него:

— Если бы ты интересовался математикой, то тоже стал бы пессимистом.

— Ну, тогда хорошо, что я к ней довольно равнодушен. Ты собираешься остаться у нас на обед?

— Я об этом не думал. Наверное, мог бы в зависимости от меню.

— Медальоны из говядины и сырно-картофельная запеканка, насколько я знаю.

— Ну, тогда останусь.

— Позвольте, я налью вам чаю, милочка, — предложила Вильгельмина Байрон, как только Клер села рядом с Мэллори на одну из кушеток в гостиной.

Их немолодая спутница с улыбкой разливала чай, и ее темные глаза на милом, чуть полноватом лице весело блестели. Фигура у нее тоже была полноватая: темно-лиловое креповое платье нисколько не скрадывало пышную грудь и бедра.