Наследие

– Что ты знаешь? – спросил он, не интересуясь моей болью.

Я пожала плечами.

– Я не уверена.

Джек раскрыл рот.

– Не уверена? Расскажи хоть, что видела, – попросил он.

– Ладно, – вздохнула я. – Мы были в какой–то церкви.

Дастин покачал головой.

– Нет, – возразил он. – Так не может быть. Сверхъестественные существа уязвимы в

церкви. Это как убежище от зла.

– О, да, – Тревор просиял. – Как в фильмах с экзорцистами и горгульями. Ненавижу

жуткие фильмы. Они пугают, но какой фильм самый страшный? «Очень страшное кино».

Странно. Но фильм крутой. Он смешной и жуткий одновременно.

Джек хмуро посмотрел на него.

– Что? – Тревор не замечал, что болтает.

Джек сосредоточился на мне.

– Уверена, что это была церковь?

Я уперла руку в бок.

– Да.

Дастин потер задумчиво лицо. Его глаза расширились, я поняла, что у него есть

ответ.

– А если Маратаку не останавливает церковь?

– О чем ты? – спросил Тревор. – Я не понимаю.

– Маратака сильнее, чем когда–либо, – продолжил Дастин. – А если из–за большой

силы эффекты церкви на него не действуют?

Джек согласно кивнул.

– Он, наверное, выбрал то место, потому что там мы точно искать не станем. И он,

наверное, хотел убить Аманду в ее снах, не дав найти их.

Это было логично, но мы все еще ничего не могли. Я не знала, где была эта церковь,

а время уходило по минутам.

– Должна быть что–то еще, – выдохнул Дастин. – Отцы не сказали ничего, что могло

помочь нам?

Я обдумала бой с Маратакой. Я вспомнила слова Киллиана и пальцы отца,

показывающие четыре.

– Четыре? – сказал Дастин вслух.

– Да, – ответила я. – Это что–то означает для вас?

Они покачали головами. Отлично, еще один тупик. Мы пропали.

– Что сказал Киллиан? – спросил Дастин.

Я пыталась вспомнить зашифрованное послание. Только Киллиан сказал бы что–то

такое странное и только тот, кто знал его, смог бы расшифровать слова. Слова были на

кончике языка, но почему–то не выходили.

– Аманда, – тихо сказал Джек. – Сосредоточься, и это придет к тебе.

Я сосредоточилась на Киллиане до вспышки ярости Маратаки. Он говорил так

быстро, что его слова как сливались в неразборчивую кашу. А потом я вспомнила его

чувства в тот миг. Это сразу напомнило мне о послании. Киллиан так спешил, что это

ударило по моему разуму.

– Думаю, он имел в виду что–то за строчками, – начала робко я. – Однажды утром

наступила зима, – я замолчала, обдумывая послание. – И дети играли, пока церковь

стояла, – я задумалась над другой частью послания.

– Это все? – спросил Джек.

– Нет, – буркнула я. – Еще две строки. Вроде: «Не забудь место, что хранило

последний вдох. Тогда не пожалеешь ты точно».

Эмоции Дастина окутали мое тело потрясением и восхищением. Тревор не был

близко к эмоциям брата. Он лишь растерялся, а Дастин явно что–то узнал. Джек был

только потрясен посланием Киллиана.

Дастин покачал головой.

– Поверить не могу, что это та церковь.

Глава 15

Мы читали одни и те же подсказки? Мне казалось, что я услышала французский или

немецкий. Я их вообще не понимала.

Дастин смотрел на Тревора.

– Помнишь?

– Нет, – буркнул Тревор. – Я не знаю, о чем ты.

Глаза Джека расширились, шок его усилился.

– Дастин, – охнул Джек. – Это…?

Дастин кивнул.

– Да, – пробормотал он. – Наверное, та церковь. Родители не давали бы такие

подсказки просто так.

О чем они говорили? Мне послание Киллиана казалось бредом без связи.

– Эм, – тихо сказала я. – Мне скажут, что происходит? – я убрала ткань со щеки и

увидела кровь. Порезы не были сильно глубокими. Я представила, что они пропадут или

через неделю, или когда мы убьем Маратаку. Они пропадут, если были связаны с темным

существом. Порой раны были связаны со сверхъестественным существом, что ты убивал,

а порой – нет, и порезы с синяками оставались. Но порезы на лице заживут, так что я не

переживала.

– Да, – добавил Тревор. – Я тоже хочу знать, что происходит. Церковь касается нас

всех, и мы хотим знать подробности.

Дастин смотрел мимо Тревора, волна нерешительности захлестнула мое тело. Он

думал, говорить правду или нет. А потом ангелочек на его плече победил, и он стал все

объяснять нам.

– Ладно, – выдохнул он. – Вы, может, не помните. Тревору было четыре, а Аманде

всего три.

Тревор тут же понял Дастина и послание. Я ощущала Тревора таким, только когда он

подстрелил Джека. Он не жалел, как тогда, но ему было больно, его сердце словно

разбилось.

– Все еще не понимаю, – сказала я им.

Джек почесал голову.

– И не поймешь, – сказал он. – Ты не ходила на ее похороны.

Мой рот приоткрылся. Я не могла поверить в то, о ком они говорят. Когда мне было

трои, были лишь одни похороны, куда пошли все, кроме меня, и это были похороны

Абигейл Винтер.

Холодным декабрьским утром отец разбудил меня. Я помнила, что снег был как

хлопок на земле, пахло свежестью от выглаженных черных костюмов. Няня осталась

утром в доме следить за мной, пока меня оставили. Слова Ребекки все еще звенели в моей