Наследие

Я притягиваю ее к себе, моя рука играет с подолом ее тонкого топа.

– Клянусь, мне хочется замахнуться на него всякий раз, как он приобнимает меня с этой дурацкой ухмылкой. Он такой лицемер. И все они его любят.

Она замолкает на мгновение.

– Что? – подталкиваю я.

– Не знаю… просто думаю. Может, пришла пора для разговора.

– Какого разговора?

– Скажи отцу, что чувствуешь. Что предпочел бы, чтобы он держался подальше.

Я не могу не рассмеяться.

– Ему безразлично, что я чувствую. Это все ради видимости.

– Ты мог бы попробовать. Если ты не установишь для себя какие-то границы…

– Оставь. – Это звучит резче, чем мне хотелось бы, и я чувствую, как Ханна отодвигается. Я притягиваю ее ближе, быстро касаясь губами ее мягких волос. – Извини. Не хотел огрызаться. Поверь мне, если бы я считал, что разговор поможет, я поговорил бы давным-давно.

– Нет, я понимаю.

– Ему все равно, что я скажу. Вот почему он ловит меня, загоняет в угол на вечеринках при скоплении свидетелей. Он знает, что, если я отрекусь от него, это станет скандалом. Скандалом, который смутит меня так же сильно, как и его, если он появится наутро в прессе.

Ханна возмущенно ворчит.

– Просто ненавижу смотреть, как он тебя достает. Он не должен обладать такой властью.

– Я знаю, детка. – Я прижимаюсь к ней, потому что ее теплое тело, прижатое к моему, очень помогает изгнать из моей головы самые уродливые мысли. – И я действительно ценю, что ты была рядом со мной этим вечером.

– Я всегда прикрою твою спину. – Она целует меня в подбородок, а затем снова устраивается в моих объятиях.

Минуты спустя, час спустя, я все еще не сплю. Все еще смотрю в темный потолок и скриплю зубами, когда все это прокручивается у меня в голове. Как самодовольно он выставлял меня напоказ перед своими друзьями. Ни капли стыда за то, что он сделал со мной. С моей мамой. Ни малейшей капли раскаяния. Что за человек может быть таким бесстыжим ублюдком?

– Не можешь уснуть? – шепчет Ханна. Я не знаю, что ее разбудило и спала ли она вообще.

– Я в порядке, – вру я, потому что нет смысла не давать спать всю ночь нам обоим. Но она не послушает. Моя упрямая красивая женщина никогда этого не сделает.

Вместо этого ее пальцы обводят линии моей груди и опускаются вниз по животу. Мои мышцы сжимаются от дразнящего ощущения. Я крепче обнимаю ее за талию, когда ее рука стягивает мои клетчатые пижамные штаны, чтобы погладить меня.

Я возбуждаюсь, едва она прикасается ко мне.

– Тебе не нужно, – шепчу я.

– Это мило.

– Не то чтобы я тебя отговаривал. – Я ухмыляюсь в темноте. Звучит так, будто друг предлагает оплатить счет за ужином. В первый раз вежливо отказаться.

Ханна откидывает одеяло и проводит языком по моему члену. Я сжимаю простыни, прикусывая губу от ощущений ее губ на моем члене. В конце концов, нет смысла спорить с ней, раз уж она приняла решение.

Когда она добирается до кончика, она целует его взасос, и я едва не кончаю сразу. Я выдыхаю через нос и молча приказываю своему члену повиноваться.

– Помедленнее, – говорю я ей. – Иначе я долго не протяну.

– Понятно. – А затем ее язычок показывается, чтобы нежно обвести головку моего члена. Медленно и вдумчиво. Ленивое, мучительное исследование. Я чувствую, как напряжение уходит с плеч. Все остальные мысли испаряются, пока я наблюдаю, как она насаживается на меня ртом.

Поскольку ее задница рядом со мной, я сжимаю ее, что заставляет Ханну двигаться немного быстрее. Ее нежные пальцы скользят вверх по моему стволу, а затем ее теплый, влажный рот жадно скользит вниз. О, черт. Она знает, что я так долго не протяну. Ханна чертовски хороша в этом.

– Скоро кончу, – выдыхаю я.

Я чувствую, как она улыбается, и это действует словно спусковой крючок. Я взлетаю, как ракета, постанывая от прилива удовольствия. Она выпускает меня изо рта и гладит меня, пока я кончаю, пока сокращается каждая мышца, а узел в животе распускается.

Я задыхаюсь и вымотан, когда она вытирает меня и возвращается в постель. Она прижимается ко мне и целует в губы.

– Лучше?

Я не уверен, что ответил, потому что засыпаю.

У меня все еще болит голова с прошлой ночи, и мой телефон разрывается, когда утром я падаю на диван с миской хлопьев. Когда я проснулся, Ханны уже не было. В последнее время она работает в студии по десять-двенадцать часов в сутки, продюсирует альбом с каким-то новым рэпером.

Такер: Устроил виртуальную вечеринку в честь твоего великого достижения. Мы пили всякий раз, как камера показывала, как ты ковыряешься в носу.

Дин: Что это за узкие штаны, в которых ты щеголял прошлой ночью? Они бывают мужских размеров?

В ответ на сообщения, появляющиеся в групповом чате, я закатываю глаза. Мои друзья – придурки. В ответ я отправляю им фото, сделанное Логаном прошлой ночью, то, где я отмахиваюсь от него, держа в одной руке свою награду, а в другой – почти пустую бутылку бурбона, которую он стащил из бара.

Дин: Ладно, если серьезно. Поздравляю.

Такер: Горжусь тобой.

Я: Спасибо, придурки. Очень признателен.

Логан: А почему никто не поздравляет меня?

Дин: А ты что-то выиграл?

Дин: Да, я так не думаю.