Наследие

Но последовавшая затем тишина ужасала вдвойне – тучи дыма и пыли рассеялись, обнажив последствия бомбардировки. Пятнадцать лучников и тридцать копейщиков погибли у башни, рухнувшей под шквалом гранитных обломков. Несколько секунд – и их изувеченные тела задергались, пытаясь поднять изломанные кости, – мертвецы отвечали на зов фон Карстена. Защитникам города пришлось сражаться за свою жизнь с внезапно вклинившимся в их ряды противником – со своими братьями по оружию, в смерти своей повернувшими против них. Проклятие фон Карстена было чудовищным. Оно разрушало боевой дух солдат, которые видели, как их друзья погибли и тут же поднялись вновь марионетками в руках монстра. Спасения не было. Смерть могла прийти с любой стороны, в любом обличье.

Интересно, размышлял Скеллан, о чем они думают, сбрасывая изломанные тела с укреплений, точно отходы?

А растущая гора раздробленных костей у подножия стены ворочалась – мертвецам не терпелось вступить в бой.

Первую волну кошмара стены выдержали.

Пять часов продолжался смертельный дождь из камней и огня, который расплющивал тела защитников в кровавую кашу, превращал в пыль кладку стен, снес шпили трех храмов и поджег сотни домов. Враг не знал жалости. Буран прекратился, но мороз не отступил. Санитарам приходилось выполнять вдвойне грязную работу – перевязывать раненых и сжигать погибших. Сентиментальность тут была непозволительна. Они разводили на площадях гигантские погребальные костры, стаскивали к ним убитых и швыряли их в пламя, пока те не воскресли и не напали на защитников города с тыла.

Город провонял горелым мясом.

Скеллан с наслаждением вдыхал этот запах.

Он стоял молча, наблюдая за поднимающимися над городом клубами дыма. Да, город падет, изломанный, как тела его защитников, придавленные валунами.

Осадные башни, прильнувшие к высоким стенам, покачивались, мертвецы так и сыпались с них. Альтдорфцы поливали зомби маслом и поджигали штурмующих горящими стрелами, скелеты рассыпались под ударами боевых молотов и булав. Защитники отчаянно боролись за свою жизнь.

Отчаяние придавало им сил; дрались они свирепо.

Но вот катапульты и баллисты метнули зараженные чумой части тел, и мертвецы с жуткими воплями потоком хлынули на стены, не обращая внимания на смолу и огонь, точно насмехаясь над обороной. Зомби вскарабкались на осадные машины и с них перебрались на укрепления, где их встречала альтдорфская сталь. Мечи глухо сталкивались с костями, оружие звенело об оружие; в рукопашную вступили и лучники. Люди кричали, падали и поднимались снова, обезображенные, окровавленные, расчлененные, уже во власти черной магии фон Карстена, сетью раскинувшейся над полем боя.

Мстительная смерть опустилась на Альтдорф, и измотанные люди на стенах знали, что рассвет не принесет передышки. Солнце не взойдет, чтобы спасти их.

Они стояли насмерть, удерживая последние рубежи.

Зубчатые укрепления уже стали скользкими от пролитой крови, а подножие стены было завалено телами. Защитники продолжали сбрасывать трупы вниз, поливать их варом и поджигать стрелами и факелами, и пламя жадно пожирало мертвую плоть. Но обугленные скелеты упрямо вставали, потрясая лохмотьями оставшегося на костях прожаренного мяса.

Ад воцарился на этом клочке земли.

Один кровавый час сменял другой, а мертвые продолжали воздвигать лестницы из костей и плоти, и осадные орудия осыпали город чудовищными снарядами. Вокруг рубили, рвали, кромсали, полосовали, молотили, царапали, кусали, раздирали, умирали и горели, и это казалось бесконечным. Все больше и больше зомби выплескивалось на стены, все больше и больше мертвецов оставалось несожженными, все больше и больше трупов поднималось на подмогу нападающим. Атаки пока отражались, но с неимоверным трудом. Одно лишь численное превосходство противника над измученными альтдорфцами должно было неизбежно повергнуть город во прах. Скеллан рассудил, что защитники продержатся еще несколько часов за счет отваги, стойкости и боевого духа, но фон Карстен не спешил выпускать своих вампиров. А ведь дай им сейчас волю, и у людей не осталось бы ни малейшего шанса.

Час за часом наполнялись агонией и воплями умирающих и мертвых.

Осадные машины горели, живые трупы, сплетенные в орудийные башни, мучительно кричали, когда пламя поглощало их. Защитники продолжали лить на врага кипящее масло. Но это было бессмысленно. Катапульты были всего лишь временными сооружениями, а день принес уже достаточно смертей, чтобы построить еще двадцать таких башен, если фон Карстен пожелает.

Одна за другой осадные машины проседали и опрокидывались, даря обороняющимся бесценные минуты передышки перед возобновлением бешеной атаки.