Наследие

— Стой! Сейчас же! — взревел арбитратор в середине шеренги и вскинул руку. На рукаве блеснула золотая отделка, указывающая на ранг. Но стоило Тразелли увидеть выражение лица Бехайи, как он принял решение. Он выхватил плоский крупнокалиберный автостаббер, который уже гудел и щелкал, пока его заряжающий механизм набирал обороты. Бехайя издала вопль, который отвлек как раз достаточно арбитраторов на как раз достаточное время, чтобы…

— Кьорг!

В узком боковом проходе, ведущем к причальным ячейкам дромонов, Кьорг виновато подскочил и повернулся, отчего его лысина отразила свет. Позади него Домаса Дорел быстро сделала еще два шага к воздушному шлюзу, за которым стоял «Дротик Омикрона». Она жалела, что ей не предоставилось возможности прихватить с собой ядовитый игольник. Один из ее охранников уже был в корабле — она отправила его вперед, чтобы он переслал на «Ганн-Люктис» инструкции, что делать с заложниками. Домаса сделала жест оставшемуся охраннику, чтобы он держался между ней и потенциальной угрозой.

К ним топала женщина в одеяниях распорядительницы флотилии, черноволосая старуха с ястребиным носом, из-под капюшона которой виднелось поблескивание аугметических ячеек. Домаса видела в глазах Кьорга ужас перед ней. Наверное, стоит оставить их вдвоем. Она сделала еще один шаг назад.

— О, конечно, я так и знала, что это ты, Кьорг, мелкий зуднелюбивый предатель… — Занти шипела от ярости, каждое слово вылетало изо рта, словно пуля. — Вот как они поняли, что надо послать собственный образец крови, вот как они узнали, что у нас есть свой претендент. Ты им все сказал, да? Это на тебя работает та уродка?

— Я делал то, что должен был, — выдавил Кьорг, пятясь от Занти. — Думаешь, я не знал, какие у вас на меня планы? Думаешь, я не понимал, что мне ничего не светит, когда все ополчились на меня? Игнорировали меня, разговаривали обо мне?

— Ты сам себя игнорировал, бесполезный ты зудень! Если б ты хотя бы подумал о том, чтоб делать свою работу вместо того, чтоб просто сидеть на трудах Хойона… — она замолкла, когда к ней спешно подбежали четверо корабельных бойцов в бело-серо-зеленой одежде. — А, прекрасно, не придется самой пачкать руки. Знаешь, что я думаю, Кьорг? Я думаю оттащить тебя на «Обещание Каллиака» и забрать с собой, чтобы мы могли рассказать…

Угроза унижения перед флотилией сделала то, чего не добились остальные угрозы. Кьорг выбросил перед собой обе руки, и его вычурные кольца вспыхнули энергией. Занти, которая понимала в скрытом оружии, вовремя отскочила, а двоих бойцов, стоявших сзади прочих, защитили визоры. Другие двое полностью ощутили силу заряда и повалились, воя и прижимая руки к лицам. Еще одно кольцо выплюнуло тонкий как игла лазерный луч, который пронзил горло третьего точно под застежкой шлема, и тот, задыхаясь, начал слепо метаться, врезаясь в стены.

Когда Домаса добежала до аппарели «Дротика Омикрона», ее собственный охранник оттолкнул Кьорга в сторону и поднял короткий тупоносый дробомет, который он вытащил из кармана на пояснице. Он совершил ошибку, решив, что главную опасность представляет последний из корабельных бойцов. Пока он прицелился и выстрелил, Занти стиснула пальцами перед своего длинного, до пола, плаща и взмахнула им в стороны. Заплетенная в косу запоминающая проволока в полах плаща на миг скрутилась, а потом яростно хлестнула в обратном направлении, пытаясь вернуться в первоначальную форму, и металлический грузик, вшитый в полу, разбил охраннику коленную чашечку. Когда он пошатнулся и начал падать, Занти снова дернула плащом, и еще один грузик врезался ему меж глаз с такой силой, которую просто не могло породить столь легкое движение. Третий удар пришелся точно в висок Кьоргу, раздался звук, словно яблоко шлепнулось на бетон. Когда оба осели на пол, Занти выхватила дробомет из обмякшей руки охранника, выпалила ему в лицо, проверила боеприпас, навела оружие на голову Кьорга и выпустила в нее весь остаток магазина.

Когда Бехайя выбежала из дверей зала суда, один-два арбитратора резко повернулись, чтобы навести на нее оружие, но большая их часть оставалась сконцентрирована на бойцах Тразелли, с которыми они вели перестрелку. Бехайя сорвала свой тяжелый форменный медальон и отшвырнула его. Раздался треск раздающейся оболочки, затем шипение разворачивающихся волокон — нити из ксенооружия, которое они захватили много лет назад, нити, которые они добыли из странной пушки телепортирующегося воина ценой жизни двух техников, вырвались на свободу.

Они соприкасались и переплетались, и когда Арбитрес пытались отмести их в сторону или оттянуть, они резали, проходя сквозь броню и плоть. Воздух в коридоре вдруг заполнился воплями, алыми каплями и густым запахом крови.