Наследие

Страх покинул Стива, едва он вошел в палату и убедился: отец его – не адское чудище, а все тот же умирающий старик, истончившаяся человеческая оболочка. Сегодня отец не спал; тем не менее смотрел на него, не узнавая и не понимая. Стив в нерешимости остановился у кровати. Иногда он просто молча сидел рядом с отцом, иногда вел с ним одностороннюю беседу, словно родитель с младенцем. Время от времени, когда замечал на лице отца какие-то проблески сознания и подозревал, что деменция отступила, старался вовлечь его в разговор. Однако сейчас старик был явно не в себе, и Стив неловко опустился на стул, не очень понимая, что делать дальше.

Отец перевел взгляд на него.

– Чемодан по пять, и тебе клоун, – сообщил он.

Стив кивнул, словно все понял.

– Чемодан по пять! – настойчиво повторил старик.

Стив решил повести дело начистоту.

– Прости, я тебя не понимаю.

– Чемодан! – с досадой выкрикнул отец. – Чемодан! – На глазах его показались слезы; теперь он вопил во весь голос: – Чемодан!

Стив вскочил и шагнул к дверям. Лекарства, которые получает отец, должны подавлять приступы ярости!..

– Чемодан!!! – орал отец.

– Я позову доктора, – сказал Стив. – Сейчас вернусь.

Но доктора Кёртиса он не нашел, да и никаких других докторов тоже. Наконец на посту медсестры наткнулся на санитара; молодой человек, явно задерганный и замученный, устало сообщил, что дежурный врач сейчас принимает нового пациента, а остальные медсестры и санитары заняты в другом крыле, где возникла чрезвычайная ситуация. Как только будет возможность, он кого-нибудь пришлет.

– Но моему отцу нужна помощь! – настаивал Стив.

– Извините, – отвечал санитар. – Сейчас никого нет.

Стив возвращался в палату, кипя от гнева – не на санитара, а на систему в целом. Ясно же, что в госпитале не хватает персонала! После всех этих скандалов с ветеранскими госпиталями правительство все равно не выделяет им минимальных ресурсов, чтобы нормально заботиться о поступающих пациентах. Так-то наши политики «поддерживают армию»!

Подходя к палате номер 242, Стив замедлил шаг. В голове звучала бессмысленная фраза отца: «Чемодан по пять, и тебе клоун». Тебе клоун. Это напомнило тот кошмар с грязным клоуном, по-змеиному ползающим по земле. И с женщиной, которую он убил.

Стив вошел в палату, и отец встретил его улыбкой – так, словно давно ждал и наконец дождался его прихода. Безумие ушло; во взгляде отца читалась не просто осмысленность – лукавство; и этот хитрый взгляд вместе с радостной улыбкой заставил Стива вздрогнуть и поспешно отвести глаза.

А в следующий миг отец заговорил. Тем сухим, шелестящим голосом, что так боялся услышать Стив. Тем же голосом, что уже больше недели звучал в его мозгу.

– Я их убил.

Вдруг стало трудно дышать. «Их»?! Стив заставил себя взглянуть отцу в лицо. Тот по-прежнему улыбался.

– Первую – в комнате, где она гладила уличное платье.

«Гладила уличное платье? Проститутка, – мелькнуло у него в голове. – Отец убивал проституток».

Ту, из Коппер-Сити, не выслали в Мексику.

Отец ее убил.

Он ждал продолжения; но улыбка сползла с губ отца, он прикрыл глаза и погрузился в сон. Представление окончено. На сегодня достаточно.

«Я их убил».

Нет! Это неправда! Быть такого не может!

Точнее, так: ты не хочешь, чтобы это оказалось правдой.

Стив задумался. В бытность его ребенком, семья несколько раз переезжала. Почему и зачем – он толком не понимал. Родители его были не из тех, кто откровенничают с сыном и объясняют свои действия. Бог знает, переезжали ли они потому, что папа нашел работу получше, или потому, что с предыдущей работы его уволили, или…

…или потому, что он убил проститутку и спешил скрыться от правосудия.

«Я их убил».

Что, если поднять старые полицейские отчеты? Если выяснится, что в тех городах, где они жили, и именно тогда, когда они там жили, совершались убийства проституток? И сколько их будет? Солт-Лейк-Сити, Флагстафф, Темпе, Тусон, Сан-Диего. Даже если всего по одной на город – еще пять смертей.

Его отец – не просто убийца.

Серийный убийца.

Стив долго смотрел на спящего отца. Что же теперь делать? Идти в полицию – совсем не вариант. Убийство бывшей жены сорок с лишним лет назад еще можно списать на ревность или кратковременное помрачение рассудка; но целая серия убийств – совсем другая история. Это затронет и отца, и мать, и его самого. Отец убивал, живя с ними одной семьей; если не полиция, то уж пресса и публика наверняка обвинят их в соучастии. Не прямо, разумеется, не в лицо; но что еще сказать о людях, которые много лет прожили рядом с убийцей и не стали жертвами? Пятно его преступлений ляжет и на них.

Как жить, когда все вокруг знают, что ты – сын серийного убийцы?