Наследие аристократки

– Не знаю. Наверное, не было наследников. Или она заболела, а может, потеряла память. Эта женщина – американка, которая во время войны вышла замуж за итальянского графа. Романтическая история и, кстати, интересное совпадение – мало того что ее девичья фамилия была Пирсон, так еще и звали эту даму Маргерита. Филипп спрашивал, не родственница ли она нам – может, дальняя кузина или что-то вроде того, но я не знаю никого из нашей семьи, кто бы жил в Италии. Она умерла семь месяцев назад, ей был девяносто один год. Кстати, – вдруг серьезно заговорила Валери, – столько сейчас было бы нашей старшей сестре. Еще одно совпадение. – Сказав это, она вдруг увидела, как части головоломки сложились в одно целое. – Никогда раньше об этом не думала, но что, если Маргерита не умерла, а уехала в Италию и вышла там замуж? Наши родители точно это не одобрили бы. И как раз в их характере было притвориться, будто она умерла. Вот это был бы удивительный поворот, – задумчиво проговорила Валери, рассматривая эту ситуацию с разных сторон.

Винни в ужасе посмотрела на нее и воскликнула:

– Ты что, с ума сошла?! Мама так никогда и не оправилась после ее смерти. Она оплакивала Маргериту – нашу Маргериту, сестру, которая погибла, – до конца жизни. Она даже не могла смотреть на ее фотографии – так ей было больно, и отец запрещал нам говорить о ней.

– Я это прекрасно помню, – сказала Валери. – Но маме могло быть больно и оттого, что дочь вышла замуж без их согласия, за итальянца вдвое ее старше. Ты можешь представить, чтобы наши родители одобрили такой брак?

Странно, что после смерти матери они не нашли в ее вещах ни одной фотографии старшей сестры. Валери всегда считала, что родители их спрятали, но это оказалось не так. Фотографий не было – даже детских, и они не знали, как выглядела Маргерита, хотя Винни говорила, что помнит ее. Валери в этом сомневалась.

Мысль, которая только что пришла, была очень интересной. Вот только Винни явно так не думала.

– Зачем ты это говоришь?! – с явным неодобрением в голосе воскликнула она. – Хочешь забрать себе дорогие украшения? Тебе что, так нужны деньги? Я думала, страховка Лоуренса лежит у тебя почти нетронутой.

Валери с упреком посмотрела на Винни. Слова сестры показались ей не столько грубыми, сколько глупыми.

– Конечно, нет. Мне не нужны деньги. Но эта история меня заинтересовала. Какое у Маргериты было второе имя?

– Не знаю, – со злобой ответила Винни. – Мама и папа никогда его не упоминали.

– Не Уоллес? По-моему, Филипп называл это имя, когда рассказывал о владелице ячейки.

– Понятия не имею. А вот ты на старости совсем с ума сошла! – выпалила Винни.

В эту минуту она очень походила на мать. На некоторые темы в их семье нельзя было говорить, и все, связанное со старшей сестрой, находилось под строжайшим запретом. Сестры твердо усвоили еще в детстве, что смерть Маргериты стала для матери трагедией, от которой она так и не оправилась. Потому они боялись задавать вопросы, и в итоге все вели себя так, будто Маргериты никогда и не существовало.

Молчание давило на них обеих, и порой им казалось, что они лишь незваные гости в доме, а по-настоящему родители любили только Маргериту. Валери чувствовала это особенно остро, потому что она отличалась от остальных членов семьи. Свою непохожесть она особенно остро ощущала сейчас, разговаривая с Винни.

– Как тебе вообще пришла такая ужасная мысль? Ты позоришь память о нашей сестре, бесчестишь отца и мать. Наши родители были хорошими и любящими, что бы ты сейчас о них ни говорила.

– Может, твои родители и были такими, – ровным голосом произнесла Валери, глядя сестре прямо в глаза. – У моих вместо крови был лед, а вместо сердец – камни. Особенно это касается матери, и ты это знаешь. Да, к тебе она относилась лучше, потому что ты была похожа на нее не только характером, но и внешне. Но меня она ненавидела, и папа даже просил у меня прощение за это перед смертью. Сказал, что ей было трудно «принять» меня, потому что она родила уже в пожилом возрасте. Так себе объяснение, потому что у меня самой Филипп появился в сорок лет, и это стало самым большим счастьем в моей жизни.

– Мама была старше, и жизнь ее не баловала. Она страдала от депрессии, – сказала Винни. Она пыталась найти оправдание для матери – в отличие от Валери, которая бросила это занятие много лет назад. Их родительница была жестокой женщиной и плохой матерью – во всяком случае, по отношению к Валери. К Винни она относилась немного лучше, и сестра смирилась с этим. Валери не могла так поступить – если со старшей сестрой мать обращалась просто холодно, то с ней она вела себя жестоко.