Наследие Чингисхана

Сознание принадлежности украинцев к общерусскому национальному целому должно прежде всего выразиться в устранении ненужных перегородок между частями этого целого, причем опять-таки естественно, чтобы таких перегородок было особенно мало именно в верхнем этаже культуры. Отсюда вовсе еще не значит, что украинцы должны пользоваться исключительно общерусским языком для целей науки, философии и большой литературы. Языковое различие как различие естественное может пронизывать и все пласты культуры (хотя это вовсе не обязательно). Но при естественном развитии все же должен получиться некоторый параллелизм между дифференциацией языка и дифференциацией соответствующих сторон культуры. Языковые системы, применяемые в верхнем этаже культурного здания, должны быть менее дифференцированы и по разновидностям данного национального целого, чем языковые системы, применяемые в нижнем этаже, причем это относится главным образом к лексической стороне языка, к его словарному составу, в меньшей мере — к стилистике и синтаксису и менее всего — к морфологии и фонетике. А между тем в настоящее время получается нечто как раз обратное: украинские литературные произведения с установкой на специфически украинский этнографический колорит, рассказы из народной жизни или стихотворения в народном стиле великорусскому интеллигенту читать и понимать очень легко, а научные сочинения на украинском языке понимать чрезвычайно трудно — гораздо труднее, чем если бы они были написаны по-болгарски или даже по-польски! Происходит это оттого, что научная терминология и слова для обозначения отвлеченных и «высококультурных» понятий — словом, все те части словаря, которые создаются не всем народным коллективом, а лишь сравнительно небольшой «интеллектуальной верхушкой» народа» — в украинском языке создавались и создаются с сознательной целью — как можно резче отмежеваться от общерусского языка. Что бы ни говорил проф. Д.И. Дорошенко, но украинский научный и высоколитературный язык до сих пор являлся главным образом орудием отмежевания от общерусской культуры. Усвоенный интеллектуальной верхушкой украинского движения способ созидания и выработки научной терминологии, абстрактного и специфически высоколитературного словаря не может быть оправдан никакими соображениями внутренней целесообразности, кроме стремления во что бы то ни стало отмежеваться от русской культуры, как можно более затруднить общение и взаимное ознакомление между образованными украинцами и великороссами. При естественном развитии, ставящем себе целью не обособление ради обособления, а максимальную экономию национальных сил и максимальное использование уже созданных культурных ценностей, украинский научно-литературный язык должен бы развиваться совершенно иначе, а именно: сочетая «верхнеэтажные» части словаря русского научно-литературного языка (конечно, фонетически и грамматически украинизованные) с основным массивом чисто украинского, народного словарного запаса при определенно украинской фонетике и грамматике [105]. Надо надеяться, что когда-нибудь та интеллектуальная верхушка украинского народа, от которой в конце концов зависит выработка и канонизация «верхнеэтажных» частей словаря украинского научно-литературного языка, выступит на этот естественный путь и тогда украинский научно-литературный язык перестанет быть тем орудием узконационального самоограничения и обособления и тем опытным полем для упражнений провинциальных словотворцев, каким он является в настоящее время, а станет орудием созидания действительно большой культуры — украинской индивидуации, общерусской культуры, индивидуации действительно равноправной и равноценной с великорусской.

В заключение мне хотелось бы разъяснить два недоразумения. Проф. Д.И. Дорошенко становится в тупик перед моим тезисом о существовании прямой пропорциональности между численностью народа и числом рождающихся в этом народе талантов. По словам Д.И. Дорошенко, «насколько известно, многочисленность известного народа вовсе не обусловливала собою большого количества талантливых людей из его среды; также и наоборот». В такой форме я этого никогда и не утверждал. В моей статье говорится: «Чем многочисленнее носители данной культуры, тем больше (при прочих равных условиях) будет и абсолютное число рождающихся среди этих носителей культуры талантливых людей». Подчеркнутые здесь слова при прочих равных условиях имеют весьма существенное значение. Без этих слов моя формула была бы неточна, с ними же она бесспорна. В данном же случае формула моя вполне применима, так как дело идет именно о сокращении численности данного народа — носителя культуры при сохранении без изменений «всех прочих условий» (т. е. антропологических предрасположений и проч.).