Наследие Чингисхана

Всесторонняя разработка теории идеократического государства является неотложной задачей современности. При этом надо помнить, что в тех двух странах, в которых ныне как будто нечто похожее на идеократию уже существует и создаются соответствующие формы жизни — именно в Италии и в СССР, — все-таки о настоящей идеократии говорить еще нельзя. Поэтому при разработке теории идеократического государства не следует привязываться к фактам и к опыту названных двух стран: надо исходить из анализа самих понятий, лежащих в основе идеократии, а полученные таким путем выводы помогут разобраться в том, насколько то или иное явление русского коммунизма или итальянского фашизма должно быть признано осуществлением или, наоборот, извращением идеократического строя.

Можно уже сейчас, правда, лишь в очень общей форме, определить основные черт политической, экономической и культурной физиономии грядущего идеократического государства. Так, можно с уверенностью сказать, что идеократическому строю соответствует известный государственный максимализм, активное руководящее участие государства в хозяйственной жизни и развитии культуры, — в чем идеократический строй принципиально отличается от демократического, связанного с государственным минимализмом и невмешательством в хозяйство и культуру. Вследствие именно этого своего государственного максимализма идеократический строй требует, чтобы власть, с одной стороны, была чрезвычайно сильной, но с другой — чрезвычайно близко стояла к населению; в идеократическом государстве широко должно применяться выборное начало и участие общественных организаций в государственном строительстве, но в то же время должно происходить усиленное огосударствление общественных организаций. Самая техника выборов и функционирования выборных учреждений при идеократическом строе не менее (может быть, даже более) развита, чем при строе демократическом, но основана на совершенно иных принципах — ибо демократический строй предполагает многопартийность, а идеократический строй ее исключает [109]. Сообразно с этим изменяется и самое понятие партии, которая становится сочетанием государственно-идеологической организации с корпорацией правящего слоя…

В пределах настоящей статьи невозможно обрисовать, хотя бы в общих чертах, те особенности идеократического строя, которые уже сейчас выясняются при внимательном теоретическом анализе. Сказанного выше достаточно, чтобы дать представление о том, что идеократический строй есть строй совершенно особый, в корне отличный как от демократического, так и от аристократического. Своеобразие этого строя будет тем больше, чем полнее и совершеннее этот строй будет воплощаться в жизни: современные ущербленные и искаженные воплощения идеократического строя в Италии и в СССР, не представляют еще идеократии в ее чистом виде, а потому и несвободны от чуждых идеократическому строю неизжитых элементов и обломков иного строя (особенно строя демократического).

Грядущий, подлинно идеократический строй, очищенный от всяких чуждых ему элементов, явит совершенно новые, небывалые формы политической, экономической и социальной жизни, быта и культуры…

VII

Перед проблемами, встающими в связи с созданием идеократического строя, проблема формы правления бледнеет и теряет всякую остроту. В самом деле, разве не малосущественно для фашистской Италии, что она есть монархия. Ведь фактическим главой государства — притом с атрибутами чуть ли не восточного деспота — является Муссолини. По конституции Муссолини — премьер-министр, Ленин, по советской конституции, был тоже вроде премьер-министра, председателем Совнаркома; но это не важно, ибо, хотя в настоящее время председателем Совнаркома является Рыков, роль фактического высшего распорядителя судьбами государства играет не он, а Сталин.

В этом сказывается особенность идеократического строя. Строй этот тяготеет к наделению высшей властью лидера «единой и единственной партии», причем сама эта власть и лидерство основаны не на выборах и не на наследстве, а на фактическом престиже данного лидера в партийных кругах и на тех отношениях, которые у него складываются с другими лидерами той же единственной партии. Можно сказать, что в идеократическом государстве государственный правительственный актив состоит из сплоченных в сильную и внутренне дисциплинированную организацию членов единой и единственной партии; поскольку эта партия возглавляется советом вождей (политбюро, ЦК и т. д. и т. д.), этот совет и является фактическим возглавителем государства; если же один из вождей — членов упомянутого совета — пользуется большим по сравнению с другими престижем и влиянием, то он оказывается фактическим главой государства. Существует ли наряду с этим фактическим возглавлением и другое, конституционное, и является ли оно наследственным или выборным — все это при идеократическом строе совсем второстепенно и несущественно.