Наследие Дракона

Особенно ясно Дару помнил ту ночь, когда у него снова начали отказывать легкие и его перенесли в маленькую отдельную комнату. Целители наполнили пространство благовонными парами и лечебными травами и сказали ему, что это для его же блага, но тогда Дару подумал – и мнения своего не изменил, – что его оставили умирать, спрятав, чтобы он не пугал остальных детей. Он слышал, как эти слова произнес один мальчик, и ответ Ханней навсегда остался в сердце Дару.

– Он выживет, – уверенно произнесла она. – Он сильнее, чем ты думаешь.

Сейчас Дару застыл на месте, пытаясь сдержать дрожь в ногах: первая воительница могла заметить, что он еще здесь, и отослать его прочь. Ему не полагалось слышать слова, с которыми она обращалась к этим девушкам. Это тайное и священное время предназначалось только для них, а он был всего лишь мальчишкой. С другой стороны, едва ли можно ожидать, что он будет играть в аклаши с другими мальчишками, участвовать в скачках или прогуливаться перед носом у вашаев в надежде, что кто-то из них выберет его в спутники для своих отпрысков.

Привлекать к себе внимание вашаев Дару совершенно не хотелось. Он ощущал внимание больших кошек, их пристальный взгляд, и знал, что они думают по поводу решения людей оставить в живых такого слабака, как он. Один Курраан чего стоил – огромный кот демонстративно игнорировал мальчика, и казалось, что этого могло быть достаточно, чтобы тот исчез. Но Параджа была еще хуже. Однажды, когда Дару был еще очень маленьким, она забралась к нему в голову и сказала, что он должен умереть. Это случилось как раз в то время, когда мальчик заболел и его спрятали.

Но он оказался сильнее, чем они полагали.

Сейчас Дару притворялся, будто увлеченно рассматривает собственные пальцы, и краешком глаза наблюдал за Ханней. Она была рослой, гордой и прекрасной, словно героиня древних сказаний. Не притворщица вроде Зула Дин, а настоящая героиня, живущая по правде джа акари – для служения людям. Дару твердо знал, что когда-нибудь Ханней станет первой воительницей, главным воином племени. Она наденет плащ из змеиной кожи и вплетет в волосы перья львиной змеи. А он, Дару, станет первым стражником и в праздник Лун Дневного Света преклонит колено у ее ног. И не беда, что для болезненного мальчонки, рожденного лишь затем, чтобы умереть, эта мечта казалась неосуществимой. Он сильнее, чем думают. Он все видел.

Ханней заметила, что он наблюдает за ними, и подмигнула мальчику, слегка улыбнувшись.

Другая девушка тоже обратила внимание на его присутствие и с усмешкой толкнула Ханней локтем. Та притворилась, будто ничего не заметила, но, когда девушка снова попыталась ее толкнуть, сделала шаг назад, и та чуть не упала, потеряв равновесие.

Первая воительница замерла на середине фразы и обернулась к девушкам.

– Что-то не так, Аннила?

Аннила, хорошенькая кудрявая девушка, побагровела, как закат солнца.

– Приношу свои извинения, первая воительница. Я была… там был… этого мальчика тут быть не должно. – Она показала в сторону Дару подбородком.

Первая воительница даже не стала поворачиваться. Дару понял, что все это время она прекрасно знала о его присутствии.

– Неужели один маленький мальчик способен сбить вас с толку? Может быть, в следующем году вам лучше присоединиться к танцорам?

– Нет, первая воительница. – Слова сбивались в горле у Аннилы, точно спеша побыстрее выскочить наружу. – Прошу прощения. Я просто… Ох. – Лицо девушки по-прежнему горело. Она согнулась в низком поклоне. – Эти слова не предназначены для ушей мальчишки.

Первая воительница бросила на Аннилу тяжелый оценивающий взгляд. Девушка продолжала сгибаться в поклоне, судя по всему, мечтая, чтобы внимание Сареты обратилось на кого-нибудь другого. Несколько сердцебиений спустя воительница повернула голову – ровно настолько, чтобы мальчик мог видеть лишь ее щеку и уголок темного глаза. Ее лицо оставалось неподвижным, но Дару подумал, что она, наверное, смеется про себя.

Потешается над ним.

– Конечно, Аннила плохо воспитана, но в ее словах есть доля истины. Или, может быть, ты тоже надумал стать джа’акари?

Дару вздрогнул. О чем она говорит? Разве мальчик может стать воительницей? Он потряс головой и увидел, как дернулся рот Сареты. Да она просто смеется над ним!

– Ладно, у меня сегодня нет времени разбираться с еще одним нарушителем спокойствия. Иди, Дару, проверь, не подыщет ли тебе какое-нибудь занятие твоя хозяйка. Или, может, тебе удастся найти что-нибудь поесть, прежде чем тебя унесет следующим порывом ветра?

Аннила, выпрямляясь, даже не потрудилась скрыть ироничную ухмылку. Ханней бросила на Дару сочувственный взгляд, но кто-то из джа’акари громко расхохотался. Дару развернулся и побежал. В его глазах постепенно накапливались слезы, грозящие излиться потоками.