Наследие Дракона

– Девочке требуется отдых и покой. – Голос лекаря загрохотал, словно отдаленные раскаты грома. Выгнув бровь, он окинул взглядом других патронов. – И, разумеется, Ка Ату пожелает провести какое-то время наедине с собственной дочерью, прежде чем вы начнете водить ее по городу.

– А-а? Что это означает? – Королевский казначей Эцио с подозрением обвел глазами стол. – Девочка захворала? Выходит, она отличается слабым здоровьем?

Подал голос Аасах, сидевший в начале стола.

– Сулейма Не Ату, – заговорил он, подчеркивая ее титул, – все эти годы росла в варварском племени зееранимов. Она такая же крепкая, как любой из присутствующих здесь солдатов принца. Девушка получила ранение, когда выполняла одно сумасбродное задание…

Левиатус внимательно всмотрелся в лицо заклинателя теней и заметил, что Матту последовал его примеру. К вящему удивлению окружающих, Йаэла осторожно помотала головой, и по тонким чертам ее лица пробежала тень.

– Сулейма поступила очень храбро, – сказала она. Левиатус впервые слышал из ее уст слова несогласия с мастером. – Она в одиночку сразилась с львиной змеей. И убила ее.

– Неужели? – Ученый мастер Ротфауст поставил на стол пустой стакан. – Что ж, ей едва ли придется сражаться с подобными тварями здесь, в Атуалоне, где ничто никому не угрожает.

После этих слов на мгновение воцарилась тишина.

Левиатус прокашлялся.

– В интересах сохранения мира и обеспечения безопасности нашего города, – сказал он, не обращая внимания на фыркнувшего Ротфауста, – нам следует что-то решить по поводу зееранимов, которые преодолели огромное расстояние, чтобы вверить мою сестру нашим заботам. Многие из них являются умудренными опытом воинами, остальные же – либо высокоуважаемые представители общества, либо новоиспеченные воительницы.

– Которые с легкостью ввязываются в неприятности, – добавил Матту.

– Да, в неприятности они ввязываются легко, – согласился Левиатус. – Мы должны их принять, накормить, отблагодарить и отправить восвояси с набитыми животами и достойным вознаграждением – и по возможности избежать кровопролития.

– Никакой крови и прочих телесных жидкостей, – хмуро заметил Санторус. – У нас достаточно проблем с имеющимся населением, поэтому толпы жалких полукровок, которые наводнят наш город через год, нам уж точно не нужны.

– Мастер Санторус, – Левиатус наклонился вперед, – зееранимы – народ моей сестры. Если вы еще раз оскорбите их, я прикажу отрезать вам язык.

– Я всего лишь… – залопотал верховный лекарь.

– Довольно, мастер. Держите язык за зубами, или я прикажу драйику Бригусу позаботиться об этом вместо вас.

Санторус склонил голову и замолчал.

– Очень хорошо. А теперь поговорим об их награде…

– Соль. – Нефритовые глаза Йаэлы вспыхнули и обратились на Левиатуса, а затем снова опустились. – Прошу прощения, Не Ату. Я не дождалась своей очереди.

– Нет-нет. – Левиатус отмахнулся от ее извинения. – Я тебя слушаю.

– Магия соляных кувшинов в Эйш Калумме начала слабеть. Вода становится невкусной через три дня и окончательно портится через десять.

– Если мы заплатим им соляными кувшинами… – начал размышлять Ротфауст. – Свежая вода для Зееры как жизнь. Получится обмен одной жизни на другую.

– Жизнь за жизнь, – радостно согласился главный казначей. – Пятидесяти соляных кувшинов должно…

– Тысяча кувшинов.

Все лица повернулись к Матту.

Эцио прыснул.

– Тысяча соляных кувшинов? Целая тысяча! Да ты хоть знаешь…

Матту поднял руку:

– Зееранимы вырастили дочь Ка Ату как родную. Они кормили ее, одевали и, судя по всему, любили. И уж, по крайней мере, мне кажется, они успешно справились с главной задачей: сохранили ей жизнь. Задумайтесь: если эта девочка – эховитка, у Ка Ату появится наследник. Если зееранимы спасли Са Ату, Сердце Атуалона, выходит, что они спасли нас всех. Я считаю, что все, что меньше тысячи, следует считать оскорблением и недостойным Атуалона.

Что ж, это довольно неожиданно, – поджал губы Левиатус и прислушался к тяжелому дыханию сидевшего рядом мальчика.

– Возьми что-нибудь поесть, – прошептал он как можно тише. – Выпей немного вина. Не беспокойся – оно разведено водой.

По крайней мере, то, что было в его кувшине. Вино, которое Левиатус подал патронам, было гораздо крепче. Мальчик послушно, хоть и не без робости, протянул руку к тарелке с тропическими фруктами.

– Соляные кувшины начинают повсеместно портиться, – заговорил Ротфауст, обращаясь к потолку.

Аасах повернулся к нему.

– Что это значит? Я не слышал ничего подобного.

– Я с большим уважением отношусь к кухням. – Ученый мастер похлопал себя по животу. – Поэтому они с уважением относятся ко мне. До меня доходят разные слухи. Кувшины в кухнях и на рынке больше не сохраняют воду свежей, а горшки нового обжига… имеют недостатки. Их доставляют из Салар Мерраджа черными, потрескавшимися или дурно слепленными, и иногда вода в них горчит.