Наследие Кагана

Жрец развел руками, будто призывая меня попробовать сбежать. Я без долгих раздумий бросилась наутек. Обежав мазанку, я бросилась к дорожке, ведущей к их молебному источнику, желая покинуть поселение и укрыться в лесу. Когда я подбегала к последнему, отделяющему меня жилищу от лесной тропинки, откуда не возьмись, возникли двое темсущи. Они были крупные, облачены в наряд, похожий на облачение Саяра, с мечами в ножнах. Я рванула вперед, не смотря на угрожающую мне преграду. Обежав одного темсущи я с толкнулась с другим, он грубо схватил меня, и перекрутив мне руку, прижал ее к спине. Я вскрикнула от боли и собственной неудачливости. Второй темсущи оправдательно что-то бурчал себе под нос, подойдя к нам, он взял меня под руку. Первый отпустил мою заломанную руку, и не успела я оправиться от боли, он снова схватил меня под руку. Я стала упираться и кричать.

— Пустите… Пустите… — От безвыходности я не нашла ничего лучше как закидывать их дурными пожеланиями и кликать на них гнев наших Богов. — Да накажет вас Анул холодными ночами, да выжжет Ценис ваши поселения дотла. Вы пожалеете, пожалеете, но будет поздно… Ваш Бог вас не защитит.

Не смотря на ярость моих слов, они по-настоящему ни на кого тревогу не наводили. Из-за моей неистовой борьбы, темсущи силой тащили меня, им постоянно приходилось меня приподнимать. Меня заволокли в мою мазанку, толкнули вперед и дверь захлопнулась. Я заплакала навзрыд, крича от боли и безысходности. Для себя я решила одно, что я в борьбе за собственную жизнь должна бежать, невзирая на последствия.

Глава 6

Безлунная ночь случается лишь один раз в год. Ночь, когда наши Боги покидают небеса, оставляя их в полной власти темного Бога. Темрес был рожден темной безлунной ночью под толщами воды, после он завладел частью небес и властвовал над грозами бурями и водной стихией. Эту единственную полностью подвластную ночь Темресу серебряные люди проводили в своих теремах и избах, запирая окна и двери еще до захода солнца.

Темсущи же безлунную ночь чествовали и восхваляли своего бога. Преподнося ему в дар человеческую жизнь. Что отличает человеческие жертвы темсущи от наших? Так это то, что они приносили в жертву и себе подобных, наши же жертвоприношения всегда были только отличных от нас людей — темсущи.

По дороге к жертвенной скале я ехала в своей же колымажке, только теперь в компании Юниса и Даниса. Меня привезли в другое поселение похожее на то, где я была раньше, с такими же округлыми мазанками и плетеными заборчиками. В центре поселения был костер выложенный камнями, это место было огорожено копьями, на конце которых виднелись черепа животных. Около мазанки, в кою меня поселили, росли кусты шалфея и запах заполнял все жилище. Внутри в жилища не было стола и кровати. Лишь корытце для омовения, могу заметить, что уходовых средств тоже не было, только засушенный шалфей. На полу лежали шкуры серебряных животных и маленькие подушечки из жесткой мешковой ткани, наполненные сушеным шалфеем. От этого запаха у меня заболела голова, мысли из-за боли не задерживались в голове, мне казалась, что темсущи решили удушить меня ароматом шалфея еще до начала жертвоприношения. Тошнота от приторного запаха застряла глубоко в горле и как я не старалась, не могла от нее избавиться. Сил на борьбу у меня не оставалось.

Своего преданного извозчика Аяза я не видела, и потому не знала о его судьбе.

Я лежала на шкуре на полу, пахучие подушечки я бросила под корытце, но избавиться от удушающего запаха это не помогло. Желудок выдавал рвотные позывы, хотя избавляться было не отчего, меня сегодня не кормили. За окном плавно рассеивались сумерки, медленно в свои силы вступал последний восход солнца в моей жизни.

Дверь с тихим скрипом отворилась, в полутьме я сумела разглядеть крупный силуэт с тяжелыми еле слышными шагами. Сердце на миг остановилось, а после с грохотом застучало и свались куда-то глубоко в пятки, не смотря на свое бессилие, я решила, что все равно из последних сил буду бороться. Теплая ладонь силуэта аккуратно взяла мою ладонь, я сжала свободную руку в кулак, выжидая, когда можно будет ударить и когда я уже готовилась наносить свой не сокрушительный, но болезненный удар, раздался голос, в котором я узнала Саяра.

— Айдария, нужно уходить!

— Что? — Из-за сухости вот такой короткий простой вопрос вырвался из меня болью, я почувствовала, как пересохшая гортань треснула, и внутри все разгорелось острой болью.

— Он имел в виду — сбежим отсюда обратно в Альбиониум, — раздался тихий голос Аяза около двери.

Глаза снова заслезились, но в этот раз не от причиненной боли, а от благодарности этим людям. Когда, как казалась, у меня не осталось ничего, даже собственной жизни, у меня появились преданные люди, желающие меня спасти.