Наследие (ЛП)

– Зачем же втягивать сюда епарха, арбитр? Если вы предполагаете какой-то промах с нашей стороны, то будьте добры, предполагайте лишь обо мне, не надо порочить весь Собор.

В ответ Кальпурния щелкнула пальцами, и Куланн вложил ей в руку свиток с сообщением. Симова, который расслабился, когда Кальпурния убрала оружие, снова занервничал, увидев на свитке уже сломанную печать епарха.

– Я получила от него письмо, – сказала она. – Он извиняется за то, что вы покинули Босфорский улей и пытались силой пробиться на Скалу Трайлан. Он также говорит, что вы просто прилагали все усилия, чтобы выполнить задание, которое он вам дал. Я так понимаю, что это как-то связано с тем делом, которое вы упоминали мне ранее, так?

Симова кивнул, все еще глядя на печать епарха. Базле был вынужден лично вмешаться, чтобы помочь ему, чтобы позволить ему завершить миссию, на которую епарх сам его послал.

Какая-то частица разума Симовы в этот момент скорбно прощалась с золотыми статуями и пышными гобеленами Палаты Экзегеторов. После такого он наверняка проведет остаток своей карьеры, следя за расписанием уборки в придорожном святилище на каком-нибудь маленьком, густо унавоженном сельскохозяйственном мире в самом отвратном уголке сегментума, какой только смогут найти его соперники в Соборе.

По какой-то причине, когда Симова нервничал, у него всегда начинали ныть стопы, и сейчас они сильно болели. Он сделал глубокий вдох.

– Вас, арбитр Кальпурния, назначили руководить передачей хартии вольного торговца, которая наследуется в роду купцов по фамилии Фракс. Эта хартия подписана не штампом, но рукой самого Бессмертного Бога-Императора, что делает ее великой реликвией. И поэтому, во имя и властью Адептус Министорум, я требую забрать ее, как святыню, ради приумножения славы Гидрафурской епархии и Собора.

Куланн приподнял бровь и искоса посмотрел на лицо Кальпурнии; остальные Арбитрес стояли так же неподвижно, как прежде. Вокруг повисло молчание. Пара писцов нервно и торопливо прошла мимо, держа в руках полные охапки бумаг, и постучала в дверь позади Симовы. Дверь открылась, пропустив их внутрь, а потом захлопнулась.

– Знаете ли, преподобный Симова, – сказала Шира Кальпурния самым что ни на есть непринужденным тоном, – я думаю, что ваше требование можно счесть именно той вещью, в которой это дело меньше всего нуждалось.

Храм Бога-Машины, квартал Адептус, Августеум, Гидрафур

Герольды в форме инфокодов, сервиторов и, реже, младших адептов отправились в путь и вернулись обратно. Официальное приглашение было выслано, получено и подтверждено с полным соблюдением протокола. Встреча между двумя уважаемыми магосами Бога-Машины развивалась так же безупречно, как обмен сигналами для установки соединения между двумя идеально работающими логическими устройствами.

Санджа знал, что среди Механикус есть те, кто не доверяет людям наподобие Диобанна и считает, что техножрецы, которые провели слишком много времени под влиянием извне, имеют склонность неверно интерпретировать священные доктрины и искажать верования их культа. Однако Санджа был генетором, исследователем биологических систем, которые были невероятно сложны, но менее предсказуемы, и эта сфера познания наделила его чуть более гибким характером, чем у тех коллег, что выбрали для изучения неорганический мир.

И поэтому, когда странствующий магос Диобанн спустился с Кольца, сопровождаемый лишь двумя сервиторами и несущий с собой покрытую гравировкой флягу из красноватой стали, Санджа встретил его довольно дружелюбно.

Он решил принять гостя в самой часовне Гелиспекса. Пресловутая машина уже была разобрана для переноса на Скалу Трайлан, когда оказалось, что переместить ее невозможно, так что теперь ее снова установили в ковчеге в центре часовни. Если бы не было более срочных дел, Санджа приказал бы наполнить комнату благовониями, включить твердотельный вокс, повторяющий псалмы умиротворения, а потом запереть часовню, запечатать двери и оставить так на протяжении семидесяти трех стандартных часов и пятнадцати секунд. Таков был подобающий ритуал для успокоения машины, которой пришлось вынести подобное оскорбление. Но его ждали долг и обязанности, поэтому с задабриванием машины тоже придется подождать. Санджа взял «Омниссианский катехизис подчинения» в переводе на двоичный и загрузил его во вспомогательные устройства, которые заботились о самом Гелиспексе, и теперь они постоянно прогоняли его по инфокабелям, тянущимся вдоль стен, чтобы создать атмосферу набожной покорности. Санджа надеялся, что это будет напоминать духу машины о его обязанностях, по крайней мере, до тех пор, пока не закончится все это дело с хартией.