Наследие последнего тамплиера. Кольцо

— Пусть это не тревожит тебя, дорогая. — Алиса сделала жест рукой, словно означающий «все это мелочи». — Горничная и моя служанка займутся твоим багажом. Очень скоро все будет в твоей комнате в моем доме. — Алиса взяла меня за руку и повела к выходу.

— Ты оставила свою карточку.

— Ее тоже заберет моя служанка.

— Уж не подписала ли ты чистый лист счета?

Алиса рассмеялась.

— А какое это имеет значение? — весело спросила она. — Это американская гостиница. А вы, американцы, народ честный, верно? — В ее голосе прозвучала насмешка.

— Какие же у тебя красивые ноги, дорогая!

Машина Алисы остановилась у одного из светофоров на Рамблас. Из-за неожиданного появления Алисы в гостинице я не успела переодеться. И теперь, когда сидела на низком сиденье, моя мини-юбка, предназначенная для комиссара, задралась до середины бедер. Алиса погладила мне коленку, и это насторожило меня. Я пожалела, что согласилась воспользоваться ее гостеприимством.

— Спасибо, — осторожно ответила я.

— Я распорядилась в гостинице, чтобы они принимали все телефонные сообщения тебе так, словно ты продолжаешь жить там, — улыбнулась она. — Пусть в Америке не знают, что ты уехала со мной.

Значит, ей известно, что моя мать недолюбливает ее.

Мы пересекли город от старого порта до горной гряды Кольсерола — Рамблас, бульвар Грасия, Майор-де-Грасия — и выехали на проспект Тибидабо, где Алисе принадлежал огромный дом в стиле модерн с превосходным видом на город. Пока мы ехали, Алиса рассказывала о городе, а на бульваре Грасия показала мне места, где до сих пор живут общие знакомые наших семей, быстро поведав при этом пикантные сплетни о некоторых из них. Она говорила тем доверительным тоном, каким пользуются подружки, посвящающие друг друга в свои секреты. Алиса возбуждала во мне чувство дружеской симпатии.

ГЛАВА 14

Город заметно изменился, но дом остался таким, каким я помнила его. Только он сам и все в нем словно уменьшилось. Последний раз, зайдя попрощаться перед отъездом из Барселоны, я, видимо, была меньше ростом, а теперь все не вполне соответствовало тому, что сохранилось в моих воспоминаниях. Я помнила веселый звон голубого трамвая, единственного, который до сих пор ходил в городе и погромыхивал у дома Алисы, поднимаясь в гору и спускаясь с нее. Этот трамвай старого образца возил туристов от железнодорожного вокзала до фуникулера, а затем они поднимались на вершину горы, к храму Саградо Корасон и парку аттракционов Тибидабо. Проспект, трамвай, фуникулер, старый парк, всегда старый, несмотря на усовершенствования, с его чудесными автоматами девятнадцатого века, до сих пор работающими, с его ненастоящим самолетом, с лабиринтом и замком ведьмы, — все это пленяло меня в детстве и восхищало сейчас.

— Твоя гостиница не единственное место, откуда видна вся Барселона, — заметила Алиса после того, как показала мне большую парадную лестницу, кухонные помещения и приемную, окна которой выходили на ухоженный сад, место незабываемых детских развлечений. — Пойдем.

И мы поднялись на третий этаж, где располагался ее кабинет. Никогда прежде я не бывала в нем и смотрела из него на панораму города. Внизу было ярко-голубое море, освещенное солнцем, и гора Монтжуик с замком. В центре раскинулся город, на который постепенно наползали вечерние тени.

— Значит, это ты унаследовала кольцо Энрика, — сказала вдруг Алиса.

Я испугалась. Возможно, потому, что изменился ее тон, а на лице появилось настороженное кошачье выражение.

Алиса накрыла стол для ужина в своем кабинете. Розовые облака, плывущие над морем, еще освещало солнце, а внизу уже сгущались сумерки и загорались городские огни. Я успела взглянуть, правильно ли в моей комнате разложили мои пожитки, прибывшие на удивление быстро, и оглядела сад.

Но, к моему разочарованию, Ориоль не появлялся.

Алиса только раз упомянула сына, сказав: «А это комната Ориоля». Комната находилась рядом с моей, но она не показала мне ее, будто Ориоль закрывал ее на ключ. Я ни о чем не спрашивала, но всей душой надеялась встретиться с ним на лестнице или за поворотом садовой дорожки. При этом я полагала, что оставаться в доме не обязательно.

Мы говорили о моих родителях, о том, чем отличается жизнь в Нью-Йорке от здешней. Алиса внимательно разглядывала мою руку.

— Это обручальное кольцо?

— Да.

— Он, наверное, прекрасный парень, — улыбнулась она.

— Да, замечательный. Работает на бирже.

— Эта публика с Уолл-стрит привыкла брать самое лучшее. — Ее голубые глаза лукаво блеснули.

Я молча улыбалась, и тут вдруг прозвучали слова:

— Значит, это ты унаследовала кольцо Энрика?

— Оно попало ко мне неожиданно в мой последний день рождения.

— Твой крестный очень любил тебя. — Казалось, Алиса завидовала мне. — Любил безумно, — уточнила она.

— Он всегда был очень добр ко мне, — ответила я. — Был мне как родной дядя.