Наследие проклятой королевы (СИ)

— Хорошо-о-о-о, чисельник! — Она ещё раз вздохнула и продолжала излагать свои мысли: — В королевстве неспокойно. Королева на смертном одре, а за власть готовы схватиться два влиятельных рода. Народ волнуется. Народ нужно успокоить, но казнями и пытками мы лишь всколыхнём волну проклятий и бунтов. Даже нам будет сложно подержать порядок. Можно, конечно, пришлых обвинить во всех грехах, как этого хотят некие недальновидные советницы, и поднять народ на войну, но по мне так лучший выход — это занять народ полезным делом. Слушай внимательно, чисельник: я поговорю с главой ордена, постараюсь склонить чашу весов на свою сторону, но мне нужны гарантии. Если ваши владычицы начнут строить сей тракт, нанимая наших мастеровых, то мы разрешим вам и дальше быть на наших землях.

— Не все так просто, — тихо ответил Глушков, опустив глаза на стол с паровой машиной. — Нужно много железа. Нужен каменный уголь. Нужно много щебня и дерева. Вы не способны дать все это, а таскать из-за кромки мира непомерно дорого.

Инквизиторша оттолкнулась от подоконника и вернулась в кресло.

— Значит, выкопаем, срубим, добудем. Все это требует большого количества рабочих рук, и народ будет надолго занят. И вам решать, что важнее — золото или дружба между нами.

Глушков молча кивнул. Строительство дорог ещё с Древнего Рима было способом снизить безработицу и избежать бунтов. Да и сейчас искусственные рабочие места на социальных проектах хоть и оплачиваются почти что едой, снижают социальное напряжение, а золото потечёт в карманы купчих, гильдиек и мелких правительниц, осев в итоге в казне ордена в виде налогов.

— Я поговорю с нашими властями, — произнёс профессор.

— Замечательно! — улыбнулась преподобная мать и положила в подставочку для яиц новое, звонко стукнув по нему ложечкой. — Сейчас поедим, досмотрим, как твоя чудо-ванна добудет медь, и поедем смотреть ваше чудо-оружие.

Глушков с облегчением выдохнул: первый этап переговоров пройдён. Он не хотел окунаться в политику, но, видимо, отвертеться не получится, и значит, нужно идти до конца, отступать он не привык.

***

Мы сидели на берегу реки. Мы — это я с Катариной, Лукреция, Андрюха и генерал. Пётр Алексеевич закинул в речушку удочку и, почти не моргая, глядел на поплавок. Порой казалось, что он вообще уснул, но стоило поплавку дёрнуться, как он тут же оживлялся и вытягивал шею.

Я сидел и баловался с лампой, как озабоченный мобильной игрушкой подросток. Уже получалось создавать хотя и слабое, но стабильное свечение. Не зря же говорят: «Повторение — мать учения». В итоге у меня в копилке уже имелось три заклинания. Во-первых, это «авокадо кадавра» для уничтожения особо назойливых духов, «галогена» в лампе и «шокер» — крохотная молния.

Катарина лежала на земле, положив голову мне на колени, и задумчиво глядела в небо, видневшееся между крон деревьев. В пяти шагах от нас щипала свежую траву Манча. Тёлочка уже умудрилась испачкаться в грязи, так что придётся потом её мыть. Катарина в полном соответствии с её характером фанатично подошла к делению обязанностей поровну. В фургоне к тенту был прикреплён список дел с пометками, кто что сегодня делает. Напротив дел будут чёрточки, как на стенках узников, когда они дни заточения отмечают. Сегодня моя очередь ухаживать за коровёнкой, а готовить вкусняшку — очередь Катарины. И, да, сегодня моя очередь быть постельной тряпкой, так что, скрипя зубами, вечером напялю ажурный передник-напиписочник. Жребий кидали монеткой, чтоб честно было. Зато в следующий вечер я должен показать, как мужчина-халумари ухаживает за женщиной, а женщина послушная и кроткая. Вот уж оторвусь! Заставлю ее стриптиз исполнять. Конечно, все эти ролевые игры — заскок не наигравшейся в нормальную жизнь храмовницы, но если они на пользу, почему бы и нет.

Я вздохнул и повернул голову.

Андрюха пытался с помощью палочек развести огонь, но лишь пыхтел и время от времени морщился, потирая ладони. Перед ним лежала куча сухих веток и пучок мха, но не было даже намёка на малейшую искру.

Лукреция нашла мою книгу по искусству огня и теперь с оживлением листала. На её лице читался неописуемый восторг, словно у Горлума при виде заветного колечка.

— Это просто поэзия! — произнесла она, прижав раскрытую книгу к груди. — Послушаете.

Она отодвинула от себя фолиант и начала декламировать вслух:

— «И рождающееся пламя возгорится в тебе, словно похоть в чреслах, медленно поднимаясь от живота к груди. Он будет согревать твоё нутро и твою душу, и лишь когда ты весь без остатка потонешь в неге самопознания, выплеснется наружу. Направь его. Дай ему излиться».

Генерал повернул голову, а потом вполне ожидаемо вывал солдафонскую шутку.

— Андрей, как потом доказать, что у тебя мозоли на руках не от этой порнухи?