Наследие (СИ)

— Ах, какая теперь разница. Это же как клеймо несмываемой краской — дочь казненного Отступника. Вот теперь наша фамилия точно опозорена!

— Вы дочь человека, которому хватило смелости до конца отстаивать то, во что он верил, и достойно принять поражение. В этом нет позора, Элен.

Она подняла голову и посмотрела на него недоверчиво:

— Вы в самом деле так думаете? Или просто пытаетесь меня утешить?

Он откинулся на спинку кресла, поставил локти на подлокотники и сцепил пальцы мостиком.

— Я не пытаюсь вас утешить. Но способность отстаивать свое мнение до конца сама по себе достойна уважения. Признаться, я думал, что такая твердость не в характере Джека. Отступись он от своей цели — не пришлось бы доводить дело до крайностей.

— Ну да. — Ее взгляд снова стал холодным. — Не доводить до крайностей… Говорят, вы даже своего сына готовы были отдать под суд из-за чепухи.

— Готов не был, — спокойно ответил он. — Но обстоятельства порой оказываются сильнее нас. К счастью для нас обоих, до этого не дошло.

Она глянула ему в лицо, сдвинув брови как будто в напряженном раздумье. Потом опустила глаза, пряча взгляд.

— Вы пришли сюда говорить, а не молчать, Элен. Если хотите что-то спросить — спрашивайте.

Она медленно покачала головой и, не поднимая глаз, тихо спросила:

— Как умер отец?

— Достойно. Это все, что вам нужно знать и помнить.

— Достойно? — вскинулась она. — Пожалуйста, не обманывайте меня. Я ведь знала его и знала, как он относился к подобным вещам. Он боялся смерти, до слез, до судорог… А вы пытаетесь убедить меня, что ему хватило сил спокойно принять пулю в лоб, да еще перед толпой зрителей? Нет! Он был связан или без сознания?

Если дочери небезразлично, как вел себя ее отец перед смертью, надо ли говорить ей об этом правду?

— Не связан и в полном сознании. Я не обманываю вас, Элен. Поверьте, он был вполне способен справиться со своим страхом.

Отвернувшись, она прикрыла ладонью глаза и глубоко вздохнула:

— Господи… Неужели хоть в этом он оказался лучше, чем о нем думали!

Лафонтен едва не вздрогнул, только сейчас поняв, что мучило эту девушку. У кого в семье нет поводов чего-то стыдиться, тот и другой семье стыд не припишет. Вот и ему такая мысль в голову не пришла.

— Он был вашим отцом, Элен. Помните в первую очередь об этом. И он сделал все, чтобы на вас не пала тень.

Она кивнула, но ничего не сказала.

— Еще вопрос, Элен. Это сейчас самое главное. Что вы думаете делать дальше?

— Не знаю, — отозвалась она с тихим вздохом. — Теперь не знаю… Я всегда думала, что буду Наблюдателем. Почти что с детства, с тех пор, как узнала. Потом погиб Дэвид… Теперь мама хочет, чтобы я выбрала другое занятие. Я спорила с ней, мне казалось важным поддержать семейную традицию. Но что мне возражать ей сейчас?

— А чего хотите вы сами, Элен? Жизнь впереди у вас, и жить будете вы, а не ваша мама. Вы хотите покинуть Орден?

Она покачала головой:

— Нет… Но что за перспектива у меня здесь?

— Конечно, вам будет нелегко. Но родителей не выбирают. Либо вы принимаете судьбу такой, какой она вам досталась, либо отказываетесь от нее. И отказываетесь от своей семьи и своего прошлого.

Она глянула на него негодующе:

— Я не собираюсь ни от чего отказываться!

— Верно, — кивнул он. — Этот выход легкий, но недостойный уважения… Как я понял, идей отца вы не разделяете.

— Каких идей? — неожиданно горько, со слезами, усмехнулась она. — Он был одержим местью, он забыл все — нас, маму… Он себя винил в смерти Дэвида, и это жгло его постоянно. Как неизлечимая болезнь. Как все нелепо получилось! Но иногда кажется — хорошо, что все закончилось. Он ведь уже и не жил по-настоящему.

Элен замолчала и отвернулась, прикрыв ладонью глаза. Губы у нее дрожали.

Лафонтен нажал кнопку вызова и кивнул появившейся Дане. Та, без слов поняв, в чем дело, прошла в кабинет и склонилась к Элен:

— Вам нехорошо?

Элен невразумительно дернула головой. Дана взяла ее за плечи:

— Идемте со мной.

Лафонтен не стал вмешиваться. Как умеет отвлекать и утешать Дана, он знал по собственному опыту. Она отвела Элен к окну, подала стакан воды и теперь что-то тихонько, шепотом ей говорила. Несчастная девчонка, которая разрывается между верностью своим убеждениям и любовью к отцу! — так, кажется, сказал про нее Митос. И не ошибся.

Вскоре Дана ушла, а Элен вернулась к столу. Села, поставив перед собой стакан с водой и продолжая держаться за него, как за спасательный круг.

— Извините, я не хотела быть невежливой.

— Все в порядке, — вздохнул Верховный. — Вернемся к нашему вопросу. Вы, разумеется, можете уйти. Вне Ордена никому не известны ваши беды, там вы были и останетесь наследницей американского юриста, скончавшегося от сердечного приступа. Если же решите остаться… Единственное, что я могу вам посоветовать — просите назначение подальше от штаб-квартиры. Где никто не вникает особо в интриги высшего руководства, и где в вас будут видеть в первую очередь вас, и лишь потом — дочь Джека Шапиро.