Наследие Скарлатти

– Довольно! Довольно, мсье! – Маркиз де Бертольд медленно, как бы с опаской, опустился в кресло и уставился на Кэнфилда. – Мы продолжим разговор. Но люди ждут приема. Было бы крайне неловко отказать им. Я постараюсь быстро освободиться. Подождите меня пока в холле.

Бертольд поднял телефонную трубку и обратился к секретарше:

– Мсье Кэнфилд подождет, пока я закончу послеобеденный прием. Каждую встречу прерывайте по истечении пяти минут, если я сам к тому времени не выпровожу посетителя. Что? Лэбиш? Очень хорошо, пусть войдет. – Француз опустил руку в карман пиджака и достал связку ключей.

Кэнфилд направился к огромной белой двустворчатой двери и не успел ее отворить, как одна из створок стремительно распахнулась, и в кабинет вошел человек в шоферском комбинезоне.

– Простите, мсье, – произнес он с порога.

* * *

Кэнфилд вышел и улыбнулся секретарше. Прошел к полукружию кресел, к ожидавшим приема джентльменам, сел поближе ко входу в кабинет Бертольда и взял с журнального столика «Лондон иллюстрейтед ньюс». Он заметил, что один из джентльменов ужасно нервничает. Ерзая в кресле, он совершенно машинально перелистывал страницы «Панча». Другой господин, напротив, был погружен в чтение какой-то статьи в «Куотерли ревью».

Вдруг внимание Кэнфилда привлек непримечательный, в сущности, жест крайне раздраженного господина: он резко выбросил левую руку, нагнулся и взглянул на часы. Желание взглянуть на часы в подобной ситуации вполне естественно. И не это поразило Кэнфилда. Его внимание привлекли запонки. Квадратные, с двумя диагональными полосками. Красной и черной. Это была точная копия запонки, по которой он опознал Чарльза Бутройда в каюте Элизабет Скарлатти. Цвета те же самые, что обои и шторы в приемных и маркиза, и Алстера Скарлетта.

Нервный господин заметил на себе взгляд Кэнфилда и быстро опустил руку в карман пиджака.

– Извините, я пытался разглядеть время на ваших часах. Мои спешат.

– Двадцать минут пятого.

– Благодарю.

Теперь господин сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла, но нервничать не перестал. Второй господин, обращаясь к нему, сказал:

– Бэзил, если ты не успокоишься, тебя удар хватит!

– Тебе хорошо говорить, Артур! А я опаздываю на встречу! Я объяснял Жаку, что сегодня тяжелый день, что у меня дел по горло, но он настоял, чтобы я пришел.

– Кто-кто, а он умеет настоять на своем.

– Да, и нагрубить при этом.

Последующие пять минут прошли в полной тишине, если не считать шелеста бумаг на столе у секретарши.

Огромная левая половина белых дверей раскрылась, и показался шофер. Он аккуратно закрыл за собой дверь, и Кэнфилд заметил, что тот даже слегка подергал ручку, желая убедиться, прочно ли она закрыта. Это выглядело странно.

Мужчина в комбинезоне подошел к секретарше, наклонился и что-то доверительно пошептал ей на ухо. Это сообщение явно раздосадовало ее. Шофер передернул плечами и быстро двинулся к двери справа от лифта, ведущей на лестничную площадку.

Секретарша вложила несколько листов бумаги в плотный конверт и, обращаясь к сидевшим в креслах джентльменам, сообщила:

– Извините, господа, сегодня маркиз де Бертольд никого принять не сможет. Мы приносим свои извинения за доставленное вам беспокойство.

– Но послушайте, ради бога, мисс! – Нервный господин вскочил с кресла. – Это просто что-то невиданное! Я сижу здесь уже три четверти часа, и это при том, что маркиз сам настоятельно просил меня зайти!

– Еще раз извините, сэр, я передам ваше неудовольствие.

– Этого мало! Передайте маркизу де Бертольду, что я не уйду отсюда, пока он меня не примет!

И он с торжественным видом сел.

А тот, другой, по имени Артур, встал и направился к лифту.

– Господи, разве тебе дано исправить французские манеры? Люди потратили на это века. Идем, Бэзил. Заглянем в «Дорчестер» и посидим там часок-другой.

– Не могу, Артур. Не сойду с этого места, пока не добьюсь своего.

– Как знаешь. Звони мне, не пропадай.

Кэнфилд остался сидеть вместе с нервным Бэзилом. Он тоже твердо решил дождаться продолжения разговора.

– Позвоните маркизу снова, прошу вас, мисс, – сказал Бэзил.

Она позвонила даже несколько раз, но ответа не последовало.

Кэнфилд встревожился. Он подошел к огромным двойным дверям и постучал. И снова ответа не последовало. Он попытался открыть дверь: сначала одну створку, потом другую – они были заперты.

Бэзил вскочил с кресла. Секретарша инстинктивно схватилась за телефонную трубку и начала часто-часто нажимать на кнопку вызова, а под конец просто не отнимала пальца от кнопки.

– Отоприте дверь, – приказал Кэнфилд.

– О, я не знаю…

– Я знаю! Дайте ключ!

Девушка приоткрыла верхний ящик стола, потом подняла глаза на американца:

– Может, все-таки подождать?

– Черт побери! Дайте ключ!

– Да, сэр! – Она выбрала из связки ключей один и протянула Кэнфилду. Он распахнул дверь настежь.

Их взорам предстало ужасное зрелище: маркиз сидел, уткнувшись лицом в свой роскошный письменный стол, изо рта у него тонкой струйкой текла кровь, высунувшийся наружу язык распух, глаза, казалось, вылезли из орбит – он был удушен гарротой.