Наследие ван Аленов

Стоило Джеку произнести эти слова, как Шайлер тут же ощутила то, о чем он говорил, — бездонную, всепоглощающую ненасытность, неослабевающую жажду. Так вот что она чувствовала на протяжении всего празднества — беспредельную смесь алчности и похоти, сладкозвучную сирену, зовущую к греху. Все это рокотало на заднем плане, подобно шуму, который ты не различаешь, но знаешь, что он присутствует. Кроатан. Так значит, у нее и вправду есть причина бояться.

Джек оттеснил ее в угол камеры, и Шайлер испытала подобие клаустрофобии. Она инстинктивно ощущала, что на том самом месте, где сейчас стоит, страдали и умерли множество заключенных. Она могла распознать изначальную боль, отчетливое чувство несправедливости; все это восходило к тем временам, когда узников отправляли сюда, в подземную тюрьму, умирать — гнить под землей, не видя солнечного света.

Даже смешно, что конспираторы внушили людям, будто вампиры боятся солнца, в то время как все обстоит как раз наоборот. Вампиры настолько любили солнце, что были изгнаны с небес из-за своей любви к свету Люцифера.

Шайлер содрогнулась, а Джек тем временем продолжал:

— Праздник пошел не так, как хотелось бы. Они здесь из-за тебя.

— Но какое Серебряной крови дело до меня? Чем я им так важна? — Спросила Шайлер, стараясь, чтобы в голосе не звучало раздражительности и жалости к себе.

Ну почему именно она? Она этого не выбирала. Она хотела лишь одного — чтобы ее оставили в покое. Но похоже, что она — мишень от самого рождения.

Когда Джек ответил, он заговорил с такой уверенностью и серьезностью, что из-под маски юного вампира проглянуло древнее существо. Как там его назвал Лоуренс? Аббадон. Ангел разрушения. Ангел Апокалипсиса. Некогда бывший одним из самых грозных военачальников Люцифера.

— Циклы — ключ к нашему существованию. Они обеспечивают нам невидимость в мире людей. Согласно кодексу, проявление каждого духа тщательно отслеживается и фиксируется. Существуют списки и правила, определяющие, кто будет призван, кем и когда. И никакие документы не дозволяли Аллегре родить в этом цикле дочь. Так что сам факт твоего появления на свет уже является нарушением.

«Получается, я — ошибка от самого рождения. Моя мать... эта недвижная, безмолвная фигура на больничной кровати... почему она решила родить меня?»

— Ну и что? Все равно непонятно. Какое им вообще до меня дело? Почему их это беспокоит? Не вижу никакого смысла!

Джек вздохнул.

— Я знаю.

— Ты не все мне сказал! — Тут до Шайлер дошло. Он защищал ее. — Скажи мне правду! Они не просто так пытаются убить меня, есть какая-то причина!

Джек понурился, но в конце концов ответил:

— Давным-давно, во время римского кризиса, Пистис София прозрела будущее. Она изрекла, что однажды нерушимые узы между непадшими будут разорваны. Что Габриэлла отвергнет Михаила и родит дочь от Красной крови. И что эта дочь станет погибелью Серебряной крови. София никогда не ошибалась.

— Так я — их погибель? — Шайлер это показалось нелепым до смехотворности. — Я? Они боятся меня?! — Вскрикнула девушка, и в голосе ее невольно проскользнули истеричные нотки.

Ну полная чушь! Чем она может им навредить? Как резонно указал инквизитор, она воспользовалась материнским мечом — и промахнулась! Может, она быстрая, сильная и вся из себя светлая — но она не боец, не воин, не солдат.

Джек скрестил руки на груди.

— Ничего смешного. Знай Левиафан, кто ты такая, в ту ночь в Рио он убил бы тебя на месте. А теперь, когда ему известно, что он был рядом с тобой и упустил возможность прикончить тебя, он выследил тебя здесь, чтобы довести дело до конца.

— Но откуда ты знаешь, что Левиафан выслеживал меня?

— Оттуда, что я выслеживал Левиафана, — сурово произнес Джек. — Мы с отцом выслеживали его несколько месяцев.

— Чарльз здесь? — Изумилась Шайлер.

Интересно, почему это известие не помогло ей почувствовать себя в большей безопасности? Ведь он же Михаил, Чистый Сердцем, Доблестный, Князь ангелов, полководец небесного воинства. Она сама искала Чарльза, и при вести о том, что он здесь, в Париже, что он явился на ее защиту — ну не он один, но все равно, — ее сердце должно бы возрадоваться. Но нет. Чарльз Форс не был ей другом. Он не был ей ни врагом, ни другом.

Ну ладно, зато теперь, быть может, она сумеет разузнать о том, что ее просил сделать Лоуренс. Чарльз должен рассказать ей о наследии ван Аленов. Шайлер необходимо узнать о нем. Она обязана дедушке хотя бы этим.

Джек кивнул.